Смерть наяву

— Гран мерси, — отозвалась я. — Ты тоже очень даже ничего.

— С другими как-то не так… — продолжал Голицын. — Вроде все путем, а не так…

— У тебя было много женщин? — для приличия поинтересовалась я.

Роальд пустился в нудные подсчеты, но так и не смог назвать точную цифру.

— А у тебя?

— Хватало, — коротко ответила я. — Но не женщин. Как-нибудь на досуге подсчитаю. Но, увы, досуг у меня бывает крайне редко.

— А кто был самым первым?

— О-о! — воскликнула я. — Мой первый парень чем-то походил на тебя. Такие же мускулы, такая же комплекция. Только более щуплый. Я провела с ним первую ночь, а наутро ему нужно было уходить в армию. Через неделю он погиб в Афганистане.

Я вдохновенно врала, буквально на ходу сочиняя историю покрасивее.

Не могла же я сказать Роальду, что моим первым мужчиной был физрук, с которым мы трахнулись во время выпускного вечера в тренировочном зале прямо на матах! Правда, этот секс был незабываемо прекрасен, но на словах этого ведь не передать!

* * *

Наутро Роальд заявил, что ему нужно ехать в город — позвонив по указанным Костяковым телефонам, он «забил стрелки» и теперь требовал, чтобы я отвезла его на своем автомобиле в центр.

— Мог бы и со мной посоветоваться, — пожала я плечами. — Впрочем, почему бы и не отвезти! Куда ты намерен двигаться?

— Мы договорились встретиться с Мухановым — это директор местного филиала «Эха столицы», который курирует концертную деятельность в городе. Я должен выяснить, как обстоят дела со сценой, на которой я буду петь во время мероприятия, — звук, свет, кордебалет. Заодно обсудим возможные гастроли в составе команды, которую будут сюда десантировать перед выборами.

— Думаешь, найдется местечко и для тебя? — не без иронии спросила я.

— А как же! — с гордостью отозвался Голицын. — Это вопрос почти решенный.

И мы поехали.

Здание радиостанции располагалось в центре города неподалеку от рынка. Я припарковала свой «Фольксваген» на платной стоянке возле универмага и, купив по пути газеты, направилась вместе с Роальдом к администратору «Эха столицы».

— Не хочешь полюбоваться на себя? — остановила я Голицына перед дверью и сунула ему в лицо газету со снимком на первой полосе.

Роальд смотрел на читателей с идиотской улыбкой. Фотка была аккуратно обрезана по пояс, так что рук, застегивающих ширинку, не было видно — очевидно, полный снимок приберегли «до лучших времен».

— Это дома у меня, что ли? — удивленно спросил Голицын, рассматривая свое изображение. — Н-да, ну и рожа вышла…

— Просто пить надо меньше, дорогой мой клиент, — выдала я сакраментальную фразу, распахивая перед Роальдом тяжелую дверь.

Черт! Кажется, мы с Роальдом снова вляпались. Такое впечатление, что я нахожусь во власти «дежа вю» — синдрома ложного узнавания.

Точно так же, как было в тот раз! Будто мы вошли не в здание бывшего института мелиорации, а в подъезд, где живут Иван Абрамович и Василиса Гавриловна, — здесь тоже толпился народ в ожидании Голицына.

Правда, теперь Роальд вел себя несколько увереннее. Он не корчил недовольной физиономии, а упорно продирался вслед за мной сквозь толпу, не отвечая на вопросы журналистов и не реагируя на фотовспышки.

Таинственность, которую напустил на себя Голицын, лишь разогрела всеобщий интерес. Судя по вопросам, которые выкрикивали газетчики, тыча диктофонами в лицо Роальда, они еще не были информированы о предстоящем шоу, — Костяков все рассчитал точно.

На третий этаж, где располагалась дирекция радиостанции, проникнуть ни писакам, ни телевизионщикам было невозможно — вход охранялся, и, судя по наличию большого количества людей в хаки, сегодня охрана была усилена. Нас пропустили беспрепятственно, а представители средств массовой информации остались ждать нашего возвращения, порядком заинтригованные и обозленные.

Господин Муханов ждал нас в своем офисе. Директор радиостанции принял меня за сопровождающее лицо и, выдав мне минимум положенной любезности, усадил пить кофе, а сам стал обсуждать с Голицыным предстоящее выступление. Когда Муханов полез в бар за бутылкой, я заметила загоревшиеся от превкушения выпивки глаза Роальда и решила, что это не должно повториться.

— Никакого алкоголя, Ромочка! — непререкаемым тоном заявила я. — Спрячьте, пожалуйста, бутылку, если вы не хотите, чтобы Голицын съехал с катушек в такой ответственный период.

— А вы запойный, да? — без тени смущения спросил Роальда Муханов.

Затем, поколебавшись, вздохнул и убрал продолговатую бутыль «Джонни Уокера» в недра бара.

— Впрочем, мне тоже нельзя, — виновато проронил Муханов. — Что ж, будем пить тоник без виски. А вы, может быть, пропустите за наше здоровье?

— Исключено, — покачала я головой. — Я — как Роальд. А он сейчас не пьет.

— Ну, — попытался было проявить инициативу Голицын. — Если по чуть-чуть, то…

— Не пьет, — твердо повторила я и поспешила перевести разговор на другую тему: — Послушайте, как вы можете работать в такой обстановке? Там, похоже, газетчики совсем разбушевались.