Смерть наяву

Сейчас она провожала нас тяжелым взглядом, полным ненависти.

На улице Роальд снова начал чудить. Он то тащил меня обедать в ресторан, то вспоминал, что нам предстоит «чудная ночь любви», как он выражался. То порывался ехать к родителям, то идти в казино и выиграть еще пять тысяч долларов — что он может не выиграть, а проиграть — в его голове не укладывалось. В общем, мне пришлось изрядно попотеть, пока я не уговорила его ехать домой. Правда, Роальд выставил условие:

— Хорошо. Поедем так поедем. Но сначала я хочу немного прогуляться.

— Вот в лесочке и прогуляемся, — тянула я его за рукав к «Фольксвагену».

— Не люблю на природе, люблю в городе, — настаивал Голицын. — Ты только посмотри, как блестят эти камни в лучах закатного солнца.

Мне пришлось уступить.

Взявшись за руки, мы бродили по улицам, примыкавшим к району телестудии. Роальд без умолку трещал и нес полную околесицу насчет того, что когда-нибудь краеведы увековечат его пребывание в городе какой-нибудь мраморной мемориальной доской.

— Здесь жил Голицын, — указывал он на развалюху на задворках гостиницы. — Представляешь? Народ, корреспонденты… и мой профиль в мраморе!

— Ты и вправду тут жил? — спросила я. — Что, прямо в этом доме?

— Ну конечно! — воскликнул Голицын. — Сейчас, дай вспомнить. С трех до семи лет.

Он встрепенулся и, ухватив меня под руку, потащил в глубь двора.

— Сейчас я тебе покажу, где я играл, — пообещал он, очевидно полагая, что автобиографическое краеведение мне так же интересно, как и ему.

— Послушай, но тут же помойка! — пыталась я сопротивляться. — Давай как-нибудь в другой раз, когда будет посуше?

Не-ет, Роальда теперь невозможно было остановить. Он был в ударе и прямо-таки горел желанием продемонстрировать мне каждую пядь пространства, по которой некогда ступала его детская нога.

— А вот тут… — вскарабкался он через ограду, — вот тут я потерял машинку. Ну что ты там стоишь, давай руку, перелезай!

— Не полезу, — помотала я головой. — Рассказывай через забор. Я лучше здесь постою и полюбуюсь на тебя через прутья.

— Ну как знаешь, — махнул рукой Голицын. — Значит, тут стоял грибок. А вон там, где сейчас сараев понастроили, там мы с мальчишками…

Что делал Голицын с мальчишками, я уже не слышала, потому что из щели между сараями, которая вела на соседнюю улицу, появилась медленно растущая тень. В зыбком свете мигающего фонаря она словно бы выплыла из простенка — человек, стоявший между гаражами и сараями, явно чего-то выжидал. Я не стала искушать судьбу и быстро перемахнула через забор, ругая себя за то, что позволила на секунду расслабиться и оставила Роальда одного.

Как выяснилось, ругала я себя не зря. Тень быстро рванулась вперед. Это была та самая женщина в красном, которую я отметила во время съемок и позже в столовой.

Намерения у дамочки были самые что ни на есть серьезные — она сжимала в руке нож, держа его по-испански, лезвием к себе.

«Значит, она будет замахиваться, — думала я на бегу. — Я должна успеть».

А Роальд Голицын не обращал внимания на мои крики — я звала его по имени, стремясь предупредить об опасности, которая неумолимо надвигалась к нему со спины. Ноль внимания, как ни напрягала я связки! Голицын беззаботно что-то рассказывал мне, даже не заботясь о том, слышу я его или нет. Меня-то он точно не слышал.

Увидев, что я спешу к Роальду, женщина тоже ускорила свой бег.

Мы столкнулись возле Голицына, едва не свалив его с ног. Я блокировала занесенную для удара руку и попыталась заломить запястье на сторону, чтобы выпал нож. Однако женщина в красном не собиралась сдаваться без боя. Она хотела ткнуть мне пальцем в глаз, но я успела увернуться и, оттолкнув ничего не понимающего Роальда (чтобы не путался под ногами), сильно ударила незнакомку. Одного удара оказалось достаточно.

Нож упал на землю, тихо лязгнув о камень, и я немедленно отшвырнула его носком ботинка подальше. Пока женщина приходила в себя, я убедилась, что она даже не поцарапала Голицына, и, быстро поцеловав Роальда, снова повернулась к неудачливой убийце.

— Т-только не бейте! — попросила она сдавленным шепотом. — Я… ох, я и так еле живая. Черт, как же ты мне врезала!

От скорчившейся женщины исходил резкий запах спиртного. Похоже, она все же добила в одиночестве ту самую бутылку водки.

— А что же мне еще оставалось? — пожала я плечами и обратилась к Роальду: — Ты ее знаешь? Встречались вы с ней раньше?

— Тут ни фига не разглядишь при таком свете, — озабоченно проговорил Голицын.

Он присел на корточки и, взяв женщину за подбородок, повернул ее так, чтобы на лицо падал свет. Я на всякий случай стояла рядом, готовая в любую секунду пресечь новую попытку покушения.

— Не-а, — проговорил Голицын, поднимаясь. — Первый раз вижу.

Реакция женщины на эти слова была просто потрясающей. Она шустро вскочила на ноги и, сжав кулаки, с яростным криком бросилась на Роальда — я едва успела ее оттащить и сейчас держала в захвате под руки, а она рвалась, плакала и плевалась в Голицына.