Смерть найдёт каждого

Ступая неслышно, как кот, по ступенькам лестницы, Максим очутился внизу, на первом этаже. Мысль сбежать через боковую комнату, ту самую, что привела его сюда, он отбросил: дверь в комнату была закрыта и, скорее всего, заперта. Но даже если не так, хозяйка и охранник подозревали, что кто-то проник в дом именно оттуда; они могли устроить засаду. Зачем лишний раз рисковать, когда легче уйти через центральный вход.

Максим приблизился к красивым, наполовину стеклянным дверям. Надо действовать тихо, поэтому от идеи выбить стёкла и выскочить наружу придётся отказаться. Да и ни к чему это, поскольку у него в кармане лежала верная заточка. Максим достал вилку и сточенным тонким краем поддел дверной запор. Щелчок, и вот он уже открывает двери и выходит на свежий воздух.

Снаружи разгоралось утро. Ничего себе! Сколько же он проспал? Максим прикрыл двери и затрусил к стене, огораживавшей дом. Сейчас, когда он отдохнул, ему будет проще преодолеть бетонное препятствие.

Он уже почти перешёл на бег, на разгон, когда услышал позади заливистый лай. Лаяла, судя по звуку, большая собака.

Максим в ужасе обернулся и увидел летящего будто бы на сверхзвуковой скорости добермана. Бездомный припустил что было сил. Лай продолжал раздаваться за спиной – и всё усиливался.

Максим рвался к стене; она была уже совсем близко, может быть в пяти метрах. Внезапно что-то грузное налетело на бомжа, и он, повалившись наземь, закрутился кубарем. Рваньё выпало из руки.

Максим лежал на траве, а над ним нависала страшная оскаленная пасть. Обливаясь пОтом, бездомный из последних удерживал морду добермана.

«Вот он, конец», - подумал Максим.

И тут вдруг в нём пробудился голод. Не обычное желание поглощать пищу, но, казалось, нечто большее, более сильное и… чуждое. Максим даже испугался этого чувства; испугался сильнее, чем нависшего над ним добермана. Собака могла загрызть его, лишить жизни, но необычный, чужеродный голод словно стремился отобрать у Максима самое ценное – человеческую суть…

…В себя Максим пришёл, уже когда доберман лежал на боку, а сам бездомный, стискивая его морду в мощных руках, впивался зубами в собачью плоть. Брызгала кровь; пёс визжал и вырывался.

Отняв одну руку, Максим потянулся за заточкой, чтобы выхватить её и, с помощью этого самодельного оружия, прекратить мучения раненого животного. А заодно и обезопасить себя. И ему это удалось! Силы, наполнявшие Максима, берущиеся из неизвестности (из сверхъестественного голода?), позволили бездомному совершить это безрассудное, немыслимое действие. И они же помогли, когда он вскакивал, заваливал собаку набок и впивался в её горло зубами – а как иначе он мог оказаться в подобном положении?

Рука с заточкой взлетела и опустилась. Потом ещё раз и ещё. Капли крови разлетались в разные стороны, точно идущий сразу в нескольких направлениях дождь. Наконец Максим прекратил бить, а собака, которую он удерживал одной рукой, затихла. Стеклянные глаза смотрели в раннее утреннее небо.

Максиму безудержно захотелось снова погрузить зубы в тёплую плоть, выпить горячую кровь – голод требовал этого, безрассудно и безапелляционно! Но бездомный сдержался: он и так надолго задержался тут. Его могли увидеть или услышать.

И действительно, в окнах особняка стал загораться свет.

Выпустив из руки труп собаки и вернув заточку в карман, Максим вскочил на ноги, разбежался и в едином порыве преодолел бетонную стену. Похоже, в первый раз (когда он проникал сюда) ему повезло: он не попал в объектив камеры. В конце концов, это не режимный объект, а жилой дом, пускай и огромный, - тут видеокамеры не на каждом углу. Но пребудет ли с ним удача и сейчас?

Максиму почудились громкие, взволнованные голоса, раздающиеся за его спиной. Однако это его волновало мало: испачканный кровью, взбудораженный, он нёсся прочь от особняка. Бездомный оставил своё рваньё валяться посреди газона.

«Не возвращаться же за ним?» - мелькнула отчасти ироническая мысль.

Он и без того наследил порядочно. Да, шпион и диверсант из него не ахти какой; ещё тренироваться и тренироваться…

Возможно, действиями Максима руководило нечто бессознательное – по большей части, - потому что остановился и пришёл в себя он уже на автостраде, располагавшейся недалеко от жилых участков.

Странно, но бездомный не заметил ни единой машины. Слишком рано? Или трасса не пользовалась популярностью? Максим не знал. Да и не хотел знать. Сейчас все его мысли занимала, вытесняя даже кошмарный голод, цель; одна лишь цель.

Одинокая машина пронеслась по автостраде, но со стороны, противоположной той, по которой шёл Максим. Идти придётся долго, возможно очень долго – однако это его не пугало. Он полагался на собственные интуицию и смелость. И ещё – неизбежность. Кажется, что жить, не имея выбора, сложнее; но вовсе нет – так намного проще. Просто это, как и в случае Максима, обычно не приносит ни радости, ни счастья…

«Но когда есть цель, - думал он, вышагивая по пустой автостраде, - даже существование без выбора окрашивается в более яркие и приятные краски».