Смерть напоказ

Внезапно стена падает, перегородка исчезает, потолок поднимается, открывается пол, амальгама зеркала тает, и я получаю доступ к их телам, я присоединяюсь к ним. Он только что вышел из нее, он кончил в нее, наполнив ее живот, словно бурдюк. Именно в этот момент я и застаю их. Нет, он еще не вышел из нее, я вижу, как его хуй высвобождается из ее сочащейся пизды, и становлюсь на колени, чтобы поцеловать их союз, я облизываю его хуй, пока тот выходит наружу, и он падает из ее пизды мне в рот, я всасываю их совместный сок. Мой хуй встал. Позже каждый новый толчок моих бедер вгоняет его хуй все глубже в нее, и в этот момент, с потоками нашей спермы, спермы, льющейся от меня к нему, достигающей его яиц, спермы, пересекающей складки кожи, передающейся от него к ней, в этот момент, потоками нашей соединяющейся спермы, в этот самый момент она оплодотворяется.

ОТ ИЗДАТЕЛЯ 1

«Смерть напоказ» — первая книга Эрве Гибера -была опубликована в 1977 г. в издательстве Режим Дефорж², затем там же в 1991 г. вышла переработанная автором версия текста с одиннадцатью ранними рассказами.

Наше издание воспроизводит эту последнюю версию, отличающуюся от первого издания следующим³:

— в начале книги добавлена новая глава;

— добавлен седьмой абзац главы «Опустошение»; в этой же главе герой в издании 1977 г. был назван лишь первой буквой, теперь имя «Бертран» приводится полностью;

— глава «Вырезка из газеты» дополнена четырьмя абзацами, версия 1977 г. заканчивалась на фразе: «Судя по всему, — это преступление на сексуальной почве или на почве нравственности».

— во втором издании Эрве Гибер поменял порядок последних четырех глав; в версии 1977 г. их последовательность была следующей: «Пять мраморных столов», «Смерть напоказ (единственное представление)», «Описание преступления», «Вырезка из газеты».

Издание 1991 г. не уведомляет читателя об этих изменениях. В нем нет никаких традиционных указаний типа «издание дополнено и исправлено автором». Нет также никакой отсылки к первому изданию 1977 г. Текст четвертой обложки — отрывок из «Жалобного протокола» — побуждает читателя думать, что «Смерть напоказ» — это «вновь обнаруженный ранний текст». Перечень исправлений и изменений, внесенных Эрве Гибером в 1991 г., позволяет предположить от обратного, что он хотел незаметно придать своему тексту новый смысл и значение.

Текст четвертой обложки издания 1977 г.

«Язык и член — полны жизни — оголены, у них нет кожи. Язык — говорит, мокнет в слюне, ест, сосет, входит внутрь и выходит. Член — его едят, он сам ест и льет свое семя. Излияния слов, слюны, спермы. Гомосексуальное тело — анально-фаллическое письмо. Именно тело, конечно же, говорит, пишет, исследуя себя и вписывая себя в текст. Устраивает представления, впадает в истерику, занимается садомазохизмом. Говорит о желании и оргазмах. Раскрывается, рвется, буравится. Описывает свои органы и заставляет играть их, словно музыкальные инструменты. Состоять в садомазохистских отношениях с письмом, — посредством его — вскрывать, препарировать собственное тело и препарировать самое письмо». Э. Г.

«Смерть напоказ» — это рассказ о любовном акте, который не заканчивается оргазмом, а продолжается убийством, смертью и длится за ее пределами. Мешаясь друг с другом, вещают тело убийцы и тело убитого. Лирический и непристойный гимн гомосексуальному оргазму, небольшой трактат об извращенной анатомии, препарирование тела и процесса написания текста — «Смерть напоказ» прославляет то, что в грязных газетных сводках сужают до «преступления на любовной почве». Это первый опубликованный текст Эрве Гибера, которому исполнился 21 год.

Текст четвертой обложки издания 1991 г.

«Воспользовавшись предлогом, что надо переезжать, я постарался привести в порядок свои записи. Я отыскал! — главным образом, в тетрадях, — вещи, которые написал, когда был очень молод, которые я не переписывал набело и зачастую полностью позабыл, словно они были написаны кем-то другим, кем-то более странным и более чистым, нежели я, юным Гибером, делавшим мне в этих текстах подарок, заверяя меня, что он остался мною или что я остался им, что мы — одно-единственное лицо. Находка порой меня восхищала, порой вызывала дрожь, раздражала, но главным образом — преподавала урок. Дабы не умереть от скуки, я принялся работать с юношескими тетрадями, — не прикасаясь к текстам, — я довольствовался тем, что мог выбирать и печатать на машинке, но в то же время прекрасно понимал, что после их обретения, вступления в право обладания, — которое оставлял за собой, поскольку держал их в своих руках, словно получив наследство, — я не смогу больше писать, как прежде. Эти тексты меняли меня как писателя».

Эрве Гибер

«Жалобный протокол»