Смерть нас обойдет

   В шахтерский поселок Лисовский попал впервые и шел, удивленно рассматривая потемневшие стены с въевшейся в них угольной пылью, черные, с жиринкой, лужи на мостовой, стволы редких деревьев, искривленные, уродливые. На краю горизонта в низкие тучи острыми вершинами воткнулись дымящиеся терриконы, просматривалась решетчатая вязь копров с вращающимися большими колесами. И немцы в поселке держатся иначе, чем в Берлине. Проходят независимо, с достоинством, меряют Костю неприязненными взглядами. Их явная недоброжелательность сперва обеспокоила его, потом порадовала. Поразмыслив, сообразил, что неприязнь вызывает черный мундир и руны в петлице. Поплотнее запахнулся в плащ, но явственно оттопырился автомат. Как-то его Турба встретит?

   Дом Турбы оказался крайним в ряду одинаковых кирпичных зданий под черепичными крышами. Лисовский постоял в нерешительности, но нажал таки кнопку звонка. За дверью чем-то загремели, на пороге по казалась средних лет миловидная женщина  в клеенчатом фартуке, с оголенными по локоть мыльными руками.

 — Господина Турбу я могу видеть?

 — Я его позову, — в глазах настороженность и тревога. — Эрих! К тебе пришли.

Рослый сухощавый мужчина встал рядом с женой и хмуро спросил:

 — Зачем вам понадобился господин Турба?

 — Мне нужно поговорить с вами наедине, — Костя решил не обращать внимания на его холодно-вызывающий тон.

   Немец неохотно отступил от порога и пошел впереди. В комнате, куда они вошли, помещалась домашняя мастерская. Слесарный верстак с тисками, небольшой токарный станочек, наборы инструментов, миниатюрных резцов и сверл. Пахло металлом и машинным маслом, но на полу не валялось ни стружек, ни железных опилок. Чистенько, аккуратно и по-своему уютно.

 — Садитесь, — кивнул хозяин на табуретку, а сам прислонился к стене. — Чем обязан вашему посещению?

 — Мы три дня, как из Берлина. Ваш адрес нам назвал наш общий знакомый оберст Александр Бахов и просил передать вам привет.

 — Ошибаетесь, унтерштурмфюрер! Того господина, чью фамилию вы назвали, я не имею чести знать. Вы ошиблись адресом.

   Костя готов был поклясться, что у Турбы непроизвольно дрогнули губы, а в глазах замельтешили беспокойные искорки. Хозяин выпрямился, давая понять, что незваному гостю пора и честь знать.

 — Вы в карты играете?

   Тот удивился несуразному вопросу.

 — Редко, в скат по маленькой.

 — Оберст прислал для вашей колоды туз виней, — Костя протянул немцу половинку заигранной атласной карты. — Он сказал, вам ее не хватает.

   Смешавшись, Турба взял карту, повертел и скользнул взглядом по петлицам черного мундира. Решился и грубо спросил:

 — Кто вы такой, черт возьми?

 — Где вторая половинка туза виней — упрямо  повторил Лисовский.

   Хозяин поколебался, но вышел. Костя пересел от окна, чтобы держать в поле зрения и дверь, и дворик, куда выходило крыльцо. Расстегнул кобуру, попробовал, легко ли вынимается пистолет. Прошедший месяц научил его принимать необходимые предосторожности в неясных ситуациях. Риск, конечно, благородное дело, но и от разумного подхода к опасности еще никто не проигрывал.

   Вскоре вернулся Турба и трезво оценил обстановку:

 — Вы — опытный человек, да и вооружены до зубов. А карта... Вот она!

   Лисовский сличил обе половинки, туз виней сложился по линии разрыва. Он свободней вздохнул. В подобных переплетах бывать не приходилось, а об антифашистах-подпольщиках судил по довоенным фильмам «Карл Бруннер» и «Болотные солдаты».

 — Кто вы такой?

   Костя помедлил, но честно признался: — Русский.

 — Русский?! — в глазах хозяина удивление и замешательство. — Русский с вюртембергским выговором?!

   Лисовский усмехнулся, но промолчал.

 — Русский из власовской армии?

 — Нет, советский офицер, летчик.

 — Каким ветром вас сюда занесло в черной форме?

   Костя коротко, не вдаваясь в подробности, рассказал о своем пути из Варшавы в Боттроп.

 — Значит, двое русских и француженка, — суммировал Эрих и в раздумье сжал пальцами гладко выбритый подбородок. — Задали вы мне задачку. Куда вас пристроить? Ко мне нельзя, живу на виду. А где ваши друзья? — обеспокоенно спросил он. — А-а, у Шеффера... Подозрений они не вызовут? Хорошо, хорошо. А если я вас Георгу подброшу? Лесник живет на отшибе, чужих почти не бывает, слывет нелюдимом. Надежный человек! Я схожу за машиной, а вы побудьте у Шеффера. Через полчаса выходите на левый перекресток... В пивной безопасно, там к отпускникам привыкли.

   Пошел третий день, как они поселились в двухэтажном доме лесника Георга Вейганда. Сергей сразу нашел себе занятие по душе. Чистил и кормил хозяйскую лошадь, починил конскую сбрую, помогал фрау Марте управляться с коровами, вывозил на поле перепревший навоз, отремонтировал жатку. Георг, угрюмый и неразговорчивый, отдал ему комбинезон сына, и Груздев в ус не дул, хлопоча по хозяйству. Они с Вейгардом научились понимать друг друга без слов и, поработав, устраивали молчаливые перекуры. Парень сосал сигару, а Георг глиняную трубку, набив ее искрошенным в лапшу листовым табаком.