Смерть навылет

Сегодня у меня последний экзамен. И, как на грех, у Самойлова. Ему очень стыдно видеть меня, мне же — тяжело каждый раз разыгрывать роль из серии: “Я знаю, то, что ты знаешь, что я знаю”. Ну, переспали мы пару раз. Он импотент, а я нимфоманка. Ну, моя подруга вышла за него, а потом развелась. И я присутствовала как на свадьбе, так и на разводе. Так в чем проблема? Это жизнь такая, и нечего смущаться по пустякам. Однако профессор Самойлов больше всего боится, что о наших отношениях кто-нибудь узнает. Кому они интересны, эти отношения?! Все давно быльем поросло.

Вечером встречаемся с Епишиным. В каком-то клубе. Он заказал романтический ужин. С ума сойти! Я и романтический ужин. Куда только мир катится?! Епишин за мной заедет домой (думаю, что экзамен не продлится до вечера), там и решим, что делать дальше. Колька уже получил подтверждение, а я еще нет. Но Джокер сказал, что это дело техники и времени. Ждем-с.

Я постаралась одеться, как можно скромнее. С некоторых пор Самойлов очень болезненно реагирует на фривольные наряды. Неудачный брак, что вы хотите! Однако серое монашеское платье смотрелось нелепо до безобразия, и я, вздохнув, переоделась. В свое, обычное — гламурненько и со вкусом.

Самойлов преподает у нас психологию межличностных отношений. Его конек — игра. Как понятие. Как способ жизни. Как мировоззрение. Вот только сам он ни во что не играет. Ни-ког-да. Даже сам с собой. Подозреваю, что просто не умеет и очень боится в этом признаться. Да и в психологии, как выяснилось, Игорь Павлович не силен. Когда я обратилась к нему за помощью, он в ужасе ретировался, приговаривая, что по таким, как я, принудительная психушка плачет. А что, есть добровольная психушка?

И жене он своей так и не смог помочь. Ни первой, ни второй. Все! Ни слова больше! Экзамен! Психология есть наука о….

15.15.

Сижу в компьютерном зале и жду Епишина. От нечего делать решила заняться дневником. Смешно звучит — “заняться дневником”, еще круче, чем “заняться любовью”. Тьфу! Опять я об этом! Где же Колька? Нет сил терпеть! Не думать, не думать, не думать о сексе. Секса нет, его не может не быть. Блин, опять я об этом!

Мимо ходил наш факультетский системотехник Женя. Каждый раз, когда я его вижу, то задаюсь вопросом: а что у него под одеждой? Он какой-то андроидный. И всегда так смотрит, что становится немного не по себе. Он, словно тебя выворачивает наизнанку — неприятно, больно и стыдно.

Вот! Написала слово “стыдно” и тут же вспомнила про Самойлова. Странный экзамен.

… Я вошла в аудиторию в числе последних. Сначала опоздала, в буфете сидела. Самойлов слушал Мишу Шваба. У него фамилия — мечта для картавых, но лично мне каждый раз хочется всунуть в нее букву “р”. Швабра. Понятное дело, что на факультете его так и дразнят, и, надо сказать, за дело. В первую минуту я решила, что он помогает профессору принимать экзамен, но потом сообразила — специальности-то у них разные. К тому же Самойлов не доверяет это дело никому из аспирантов, справедливо полагая, что те халтурят.

Я взяла билет и села на первую парту. Шпор и “бомб” у меня нет, я почти не готовилась. Только пусть попробует поставить мне оценку ниже четверки. Мало не покажется. Ручка лениво выводила на листике цветочки и закорючки, а я, навострив ушки, прислушивалась к беседе, которая, надо сказать, велась на повышенных тонах.

— Я в последний раз вас предупреждаю, Михаил, — на багрового и почему-то жалкого Самойлова было жалко смотреть. — Шантажа не потерплю!

— Никто и не говорит про шантаж, Игорь Павлович! — спокойно возразил ему Шваба. — Ваша совесть чиста, это всем известно, намерения, по-видимому, тоже… Не понимаю, почему вы так нервничаете?

— Потому что вы не в первый раз позволяете себе грязные намеки в адрес моей жены! — выплюнул Самойлов явно заготовленную фразу.

Аспирант усмехнулся:

— Вы которую из них имеете в виду? Мертвую или живую? Кстати говоря, юридически Марьяна не является вашей супругой, не так ли?

Самойлов промолчал.

Шваба издевательски продолжил:

— Ну, хорошо, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Официальная причина смерти установлена — самоубийство, дело закрыто и сдано в архив. Чего вы боитесь? Или же вам не хочется, чтобы кто-нибудь знал о том, что в момент смерти супруги вы находились дома?! Кстати, чем вы ее отравили!

— Щенок! — Самойлов повысил было голос, но тут же сошел на визгливый шепот. — Откуда вы знаете?

— А мне Марьяна рассказала, — хамовато потянулся аспирант, и щелкнул себя по ширинке. — Когда женщина удовлетворена, она способна и не на такие откровения. Впрочем, вы об этом, должно быть, и не помните.

Михаил гадко ухмыльнулся и вышел из аудитории, аккуратно прикрыв дверь. Мы остались одни.

— Все слышала? — потерянно спросил Игорь.

Я кивнула, протягивая зачетку. Он, не глядя, поставил “отлично” и расписался. И вдруг схватил меня за руку:

— Подожди, Варя, не уходи. Так тошно, а поговорить не с кем. Помнишь, как мы с тобой говорили? Долго, увлеченно!