Смерть навылет

Здесь были свои законы. Свои герои и свои парии. Женя-Камилла с восторгом окунался (окуналась?) в эту непривычную, но притягательную жизнь. И была (был?) готова (готов?) следовать за вожаком — Джокером — куда угодно и зачем угодно. Лишь бы рядом. И вместе. Каждый раз при виде его накачанного торса ее (его?) охватывало сладкое возбуждение. Он (она?) судорожно сглатывал (сглатывала?), представляя себя… Впрочем, у каждого свои фантазии, и нам нет дело до них.

Но однажды и эта жизнь рухнула, когда в их бесшабашный и опасный двор забрела трогательная блондинка в бирюзовом плаще и глазами испуганной лани. Джокер мгновенно подобрался и пружинисто, словно хищный зверь, перехватил ее у парадной. Пацаны загалдели, предвкушая потеху: Джокер славился тем, что обламывал девчонок, как кусты сирени. Напрягся (напряглась?) и Женя-Камилла, но совсем по иной причине. Интуитивно в хрупкой блондинке она (он?) разглядела (разглядел?) свою соперницу.

Тем временем, Джокер прижал девушку к стене, грубо рванул плащ. Она дернулась, ища подмоги, но вдруг замерла, глядя прямо в глаза зверю. И Зверь отпрянул. Она улыбнулась. Зверь прижался к земле и начал вилять хвостом. Она щелкнула пальцем. Зверь заскулил от счастья и невыразимого блаженства. Блондинка поправила на себе плащ и жестом приказала подать ей упавшую сумочку. Джокер повиновался. И пошел следом.

Через месяц они подали заявление в загс. Барышня и хулиган. Кому, как ни барышне знать, что из хулиганов получаются самые верные мужья и заботливые отцы.

Дворовая банда распалась. Другого — достойного — лидера у пацанов не нашлось. Женя был не в счет. И все его попытки объединить компанию заново пошли прахом. В этой маленькой катастрофе он обвинил блондинку. И решил отомстить. Совершенно по-женски. Подкараулил однажды и, намотав длинные светлые волосы на руку, рванул. Она тонко вскрикнула. А он испытал то полузабытое, но желанное чувство. Судорога внизу живота, и влажный сок между ног. Противоестественно? Наверное. Рука скользнула к груди, обтянутой тонкой тканью, нащупала испуганный сосок и сжала его большим и указательным пальцем.

Ухо удовлетворенно уловило стон.

Роскошная бабочка билась в его руках, осыпая золотистой пыльцой. И ему вдруг захотелось искромсать эту живую тугую плоть. Вот только жалко, что ножика не захватил.

— Иди, дура, и помни, что ты живешь, пока этого хочу я.

Блондинка рванулась вверх, не удержалась на каблуках и упала прямо на лестничные ступени. Юбка задралась, и он увидел округлое женское бедро, украшенное ажурным поясом для чулок. Судорога вернулась и поглотила все его существо, горячая волна прошлась от пупка до ануса. Сознание уловило торопливое бегство каблучков. Он не стал догонять.

Ноги дрожали. Он скользнул по стене на пол, вновь и вновь переживая замечательные мгновения. Джокер, наверняка, ласкал ее, касаясь бережными поцелуями, губами расстегивал маленькие застежки, языком скатывал кромку чулка, а потом вгрызался в эту нежную расщелину. Любовь и ненависть сошлись в одном порыве. Любовь к Джокеру, и ненависть к сопернице, которая была так хороша, что и он (она?) Женя-Камилла испытал (испытала?) противоестественное желание.

Джокер проявился в тот же вечер. Позвонил в дверь их квартиры и, оттеснив испуганную мать, коротко кивнул:

— Выйдем. Поговорить надо.

Вышли. В жестких свинцовых пальцах дымилась сигарета. Дым — прямо в лицо.

— Ну, вот что, девонька, — Джокер смачно сплюнул и посмотрел Камилле в глаза. — Ты вольна устраивать свой маскарад, где хочешь и как хочешь. Бог не дал ни ума, ни рожи — твои проблемы. Но если ты хоть раз к Варьке подойдешь, своими руками придушу. Поняла? Она моего ребенка ждет. И если с ними обоими что-то случится, отвечать будешь ты.

Униженная Камилла едва нашла в себе силы спросить:

— Ты знал?

Ей на тапочку попал еще один плевок.

— С самого начала. Ты была очень забавной. Но теперь забавы кончились. Жизнь началась.

Она рискнула пойти еще на одно унижение:

— Поцелуй меня. На прощание.

Он щелчком отбросил окурок:

— Смешная.

И ушел.

В день свадьбы он был очень хорош: гладко выбритый и счастливый. Невеста отказалась от традиционного платья и надела белый костюм. Камилла жадно разглядывала ее чуть округлившийся живот, и отчаянно завидовала. Барышня и хулиган. Красивый сюжет. Как раз из тех, которые она терпеть не могла. Они будут жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит их. Смерть оказалась к ним лояльна. Они действительно жили долго и счастливо, но это уже совсем другая сказка. Совсем другая история.