Смерть навынос

— Как же! — отмахнулась Зоя. Она сидела рядом с Мономахом, похожая на тощую фламинго, застрявшую посреди африканского болота. Впечатление усиливал жуткий плюшевый спортивный костюм розового цвета с китайскими иероглифами на груди и спине. — Думаете, я не в курсе, как они все ко мне относились? Да они считали меня сумасшедшей, потому что я знала, что моя девочка добьется славы! Ну, скажите, разве плохо, если мать верит в успех своего ребенка?!

— Нет, это… это хорошо, — проговорил Мономах, чувствуя, что совершил ошибку, придя сюда. — Родители обязаны верить в своих детей.

— Вот! — В голосе Куликовой прозвучало торжество, однако она тут же снова обмякла и опустила тощие плечи. Мономах невольно подумал, что то, что давалось дочери с таким трудом, ничего не стоило матери: Зоя была стройной, даже костлявой, и он не сомневался, что для этого ей не требовалось морить себя голодом. Зоя Куликова была из счастливой породы, представителям которой не нужно считать калории, чтобы оставаться в форме. С возрастом такие люди частенько начинают выглядеть старше, чем остальные, — из-за неизбежного впечатления изможденности. Хотя те, кому приходится сдерживать свои пищевые пристрастия и заботиться о подсчете калорий, все равно предпочли бы находиться на месте Зои.

— А вы вот пришли, — вновь заговорила она, устремив на Мономаха испытующий взгляд. — Хотя вроде должны бы быть последним, кто… Зачем вы здесь?

— Поговорить о Калерии.

— Вот не думала, что буду именно с вами о ней разговаривать! Я ведь на вас телегу накатала начальству… Надеюсь, вас не сильно мурыжили? Я ведь заявление-то забрала!

— Моему начальству в данный момент не до меня.

— Хорошо… Так о чем вы хотели поговорить?

— Вы только не обижайтесь, Зоя… — Он вдруг сообразил, что не помнит ее отчества.

— Просто Зоя. Почему я могу обидеться?

— Я разговаривал с Ириной…

— Она тоже не пришла! — перебила с горечью Зоя, качая головой. — И не позвонила, а ведь считалась подругой Калерии!

— Она рассказала мне о проблемах вашей дочери.

— С весом? Мы с этим справились! Она действительно могла получить эту партию!

— Не сомневаюсь. Только я имел в виду проблемы, гм… другого характера. Калерия посещала психиатра?

— Да какая теперь разница! Моя дочь мертва, а вы хотите обвинить ее в…

— Я вовсе не намерен обвинять Калерию, она — жертва, а не преступница!

— А кто же преступница — я, что ли? Из-за того, что заботилась о дочке, о ее будущем?! Вы хоть представляете себе, что значит посвятить жизнь чему-то важному, делать для этого все возможное и невозможное… А потом остаться на обочине, так и не запрыгнув в последний вагон?

Мономах сообразил, что Зоя говорит не о Калерии, а о себе. Это она из кожи вон лезла в свое время, чтобы кем-то стать в мире балета, но у нее ничего не вышло. И тогда Зоя стала пытаться протолкнуть в балетный мир дочь, надеясь, что той удастся то, что не удалось самой Зое. И снова — провал.

— Я не о вас, — сказал Мономах. — Я хочу знать, к какому психиатру вы водили Калерию.

— Многие люди ходят к психиатрам, но это не делает их психами!

— Еще раз повторяю: я не намерен никого ни в чем обвинять, я лишь хочу выяснить, какие препараты принимала Калерия.

— Зачем?

— Чтобы понять, могли ли они спровоцировать… Кстати, как вам удалось добыть поддельные анализы?

— Какие анализы?

— Зоя, я знаю, что Калерия не сдавала анализы в больнице. Судя по всему, наличие в ее крови каких-то препаратов могло вызвать дезориентацию в пространстве и, возможно, галлюцинации, что и привело в конечном счете к трагедии. Если эти препараты ей назначил врач, необходимо выяснить наверняка!

— Господи, но… Калерия не принимала никаких психотропных препаратов, психиатр их не назначал!

— В самом деле? — озадачился Мономах. — А как же тогда он ее лечил?

— Сеансами терапии… Я в этом не разбираюсь, но если бы врач что-то выписал, то все равно в аптеку ходила бы я, и я бы знала!

— Вы хотите сказать, что Калерия не принимала никаких лекарств? Но этого не может быть, ведь вскрытие выявило…

— То самое вскрытие, которое я проводить запретила?

— Его провели до того, как получили ваш отказ.

Зоя немного помолчала, жуя нижнюю губу. Мономах заметил, что губы ее искусаны до крови, словно она пыталась сдерживать беззвучные крики или рыдания.

— Калерия… она принимала только таблетки для улучшения пищеварения.

— Их что, тоже психиатр прописал? Это же не его профиль!

— Во время сеансов он пришел к выводу, что основная проблема Калерии заключается в том, что она, несмотря на жесткую диету, никак не может избавиться от нескольких лишних килограммов. А главное — не может удержать вес. И тогда он предложил направить нас к хорошему диетологу.

— Так это диетолог выписал лекарство?

— Это не лекарство, а вытяжка из… из какого-то тропического растения. Не химия, понимаете?

— Тайские таблетки, что ли?

— Нет, не они — я знаю, что они вредные, и ни за что не позволила бы дочери их употреблять!

— То есть вы точно не знаете, что в них было?