Смерть ночи

– Робин, – сказала я. – Ты всегда была и сильной, и умной, так что ты, наверное, не слишком изменилась. И ты по-прежнему держишься за прежние убеждения, а это уж и вовсе удивительно. Ты кажешься спокойнее и увереннее всех нас. Наверное, ты уже обрела мудрость, о которой написано на мемориале.

– Я не мудрая! – засмеялась Робин. – Просто я пытаюсь понять, чего от меня хочет Бог, что я должна делать.

Я не знала, что на это ответить, так что вернулась к прежнему:

– Фай, мне кажется, ты стала в чём-то более свободной. Я хочу сказать, подумай только о своей прежней жизни в большом доме, об уроках фортепьяно, о встречах с богатыми и известными людьми… А теперь ты несколько месяцев живёшь в походном лагере в буше, сражаешься, устраиваешь взрывы, ухаживаешь за курами и выращиваешь овощи… Это нечто вроде свободы по сравнению с тем, к чему ты привыкла.

Думаю, я никогда не вернулась бы к той жизни, – ответила Фай. – Я не хочу, конечно, жить и как сейчас. Но если завтра всё кончится, я просто не смогу уже думать о том, как именно расположить цветы на мамином вечернем приёме, или о том, какая бумага подойдёт для ответа на чьё-то приглашение… Не знаю, чем буду заниматься, но постараюсь найти какое-то полезное дело, такое, чтобы всякие ужасы не смогли повториться.

– Твоя очередь, Элли, – сказала Робин.

– Ох, да, ладно… кто займётся мной? – спросила я.

Потом, сообразив, что фраза вышла двусмысленной, одарила Гомера самым выразительным из своих взглядов, говорившим: «Только попробуй!» И как раз вовремя: Гомер уже открыл рот, чтобы произнести очевидный ответ.

– Я, – сказала Робин. Она немного подумала и начала: – Ты гораздо лучше научилась слушать. Стала более внимательной к людям. Ты храбрая. Вообще-то, я думаю, ты самая храбрая среди нас. Иногда ты ещё упрямишься, и тебе не нравится признавать собственные ошибки, но на тебя можно положиться, Элли, по-настоящему можно.

Я не привыкла к комплиментам. Не слишком-то много я их слышала в своей жизни. А потому засияла от удовольствия.

– Похоже, я набралась храбрости после той великой речи, которую Гомер давным-давно произнёс у ручья, – сказала я. – И теперь, когда пугаюсь, вспоминаю её.

– Какая речь? – спросила Фай.

– Ты знаешь. Когда он говорил обо всех этих играх разума. Ну, если пугаешься, то можешь или поддаться панике и позволить своему сознанию отключиться, или совладать с собой и думать как храбрый человек. Я с этим согласна.

– Эй, да тут настоящая мудрость! – удивилась Робин.

– Ладно, а что мы собираемся делать дальше? – спросил Гомер. Он немного выпрямился. – Пора снова что-то предпринять. У нас были достаточно длинные каникулы. С «Героями Харви» время мы потратили зря, пора двигаться вперёд. Эти сообщения по радио ободряют. Есть множество мест, где люди сражались и продолжают сражаться, и новозеландские войска многое изменили. Мы не можем допустить, чтобы Виррави стал оплотом, крепостью этих уродов, а мы ведь чуть ли не единственные здесь, кто может что-то сделать. Ну и чем займёмся?

– Это ты нам объясни, – усмехнулась я.

Видно, у него уже имелась какая-то идея.

– Ладно, – пожал плечами Гомер. – То, что прошлой ночью видели Фай и Элли, даёт нам первый реальный шанс за долгое время. Похоже, большие дома используются как штаб-квартиры, что вполне логично – там ведь лучшее место в городе. Но мы, конечно, должны очень тщательно всё изучить, по-настоящему разобраться, что там такое. Думаю, надо понаблюдать пару дней или сколько понадобится. И ещё, Фай, ты можешь нарисовать план, карту того участка, тех домов, всё, что сможешь вспомнить? А потом мы добавим к ней, что сумеем.

Мы решили, что проберёмся в церковь Сент-Джон, которая стояла наискосок от дома Фай, и используем её башенку в качестве наблюдательного пункта. Это была церковь Робин, она знала её, как моя мама – свою кухню. Робин была уверена, что сумеет туда проникнуть через маленькое окошко в ризнице, которое удерживалось на месте просто парой кирпичей, потому что у церкви не было денег на настоящий ремонт. Конечно, наблюдать из башенки не слишком заманчивая идея, ведь нам пришлось бы забираться туда ночью и сидеть весь день до наступления темноты. А значит, с собой нужно взять немного еды и воды, и поскольку там нет туалета, то ещё и контейнеры для неотложных нужд. Не знаю, как отреагировал бы на это Бог.

Гомер и Робин вызвались на первое дежурство, и мы договорились, что следующими будем я и Фай, а потом – Гомер и Ли. Но в первую ночь мы отправились туда все вместе, чтобы во всём разобраться как следует. Мы ждали до четырёх утра. Теперь это уже не было для нас проблемой. Мы так привыкли к ночному образу жизни, что не чувствовали себя уставшими ни в три, ни в четыре часа.