Смерть обывателям, или Топорная работа

– Это косвенно подтверждает ваше предположение, Николай Семёнович, что Иона Фёдорович Анциферов – банальный наводчик, а человек, приходивший под утро, принёс ему долю с совершённых краж.

– Вполне правдоподобно, но зачем тогда незнакомцу убивать наводчика?

– Вот здесь, любезный Николай Семёнович, вы ошибаетесь. Если верить Сермяжкину, то у приходившего бандита было всего лишь пять минут. За это время можно убить семью, но никак не выведать сведения о тайниках от Ионы Фёдоровича – ведь доктор нам прямо указывает в отчёте, что Анциферова пытали три часа кряду. А незнакомец удалился через пять минут. Увидел ужасающую картину и сбежал без оглядки.

– Здесь вы правы, Владимир Гаврилович.

– Мы приходим к выводу, что убийства и кражи напрямую между собой не связаны. Я не имею сведений, пока не имею, – уточнил Филиппов и пальцами тронул усы, – но мне кажется, преступления связаны только личностью господина Анциферова: в одном случае он – наводчик, во втором – жертва.

– Кто-то же знал, что Иона Фёдорович имеет в тайниках денежно-золотые запасы, и не пожалел всю семью?

– Хороший вопрос.

Глава 22

Кунцевич не выдавал своих сомнений насчёт Анциферовых. Они явно что-то пытались скрыть или, по крайней мере, замолчать.

– В Москве, – повторил вслед за стариком Мечислав Николаевич, – и сколько лет он там живёт?

Женщина смотрела в пол и понадеялась, что старик ответит, но тот продолжал молчать.

Только моргал веками и сжимал до белизны губы.

– Милые вы мои, – ласково начал Кунцевич, – вы оба пытаетесь скрыть то, что нам в сыскной полиции известно. И что Иона Фёдорович проживает не в Москве, а в Петербурге на Мало-Охтинском проспекте, в собственном доме, что у него есть жена и двое ребятишек и что… – он умолк, наблюдая за хозяевами. Они молчали. – И что от него в начале апреля пришла телеграмма, в которой… – Мечислав Николаевич снова умолк, а сам лихорадочно обдумывал, что сказать далее, ведь он стрелял наобум, надеясь, что слова окажутся верными.

– Если всё знаете, то отчего задаёте такие вопросы? – Евдокия наконец оторвалась от созерцания деревянного пола и посмотрела в глаза чиновнику для поручений.

– Допустим, мы знаем не всё, но многое. И вы можете облегчить нам поиски сведений. Но в любом случае мы рано или поздно докопаемся до истины.

– Копай, – с раздражением сказал старик.

– Вы разве не знаете, что Иону Фёдоровича вместе с семьей убили с неделю или чуть более того в собственном доме? – Кунцевич постарался придать лицу удивлённое выражение.

– Как убили? – чуть ли не хором произнесли хозяева, уставившись немигающими взглядами на петербургского гостя.

– Неужто не знали? Перед смертью его пытали и забрали все деньги из имевшихся в доме тайников?

– Ну, Гришка!.. – промолвил старик и тут же прикусил язык.

Евдокия стояла в оцепенении.

– Кто такой Гришка? – Кунцевич почувствовал, что в руки попала не ниточка, а целая верёвка, за которую надо ухватиться и тянуть, пока не приведёт к цели.

– Это я так… – начал оправдываться не поднимающийся с лавки хозяин.

– Говори, старик.

– В задней комнате пьяный валяется, – глаза у Евдокии заблестели, правой рукой она указала куда-то в сторону. Старик хотел прикрикнуть на женщину, но она не обратила на него внимания. – Завалился к нам три дня тому назад и каждый день хлещет горькую без просыпу. Нам ничего не говорит, только слезу пьяную пускает и из рук кожаный баул не выпускает.

– Это он в столицу ездил? – догадался Мечислав Николаевич.

– Он, с дружками своими.

– Где дружки?

– Кто их ведает…

– Гришка ничего не рассказывал?

– Ничего, – покачала головой Евдокия, – только слезу пускает.

– Кто он такой, этот Гришка?

– Мой младший брат.

– Зачем он в столицу ездил с дружками?

– Неужто вам в сыскной неизвестно? – с издёвкой спросила Евдокия.

– Отчего же? Нам многое известно, вот поэтому я и здесь.

– Забирай, барин, этого упыря, – слёзы на лице женщины высохли, – не хочу его видеть, если на смертоубийство он с дружками пошёл.

– Окстись, Евдокия, – подал голос старик, – неужели барину больше веришь, нежели брату родному?

– Родному брату я перестала верить, когда он на кривую дорожку встал. Сперва покражи, потом разбой, а нынче до смертоубийства докатился. И притом родного брата!

– Ой ли, родного, – старик отвернулся от пристального взгляда женщины.

Но слова были произнесены и остались в памяти Кунцевича.

Вначале Мечислав Николаевич отвёз бесчувственное тело Григория в участок, где того положили в камеру. После знакомства с приставом петербургский сыскной агент попросил помощи. Надо было сделать опись найденных ценностей и денег в саквояже. Когда формальности подходили к завершению, Кунцевич составил протокол о задержании Григория Фёдоровича Анциферова.