Смерть особого назначения

Катрин подняла руку к лицу, потерла лоб, и тут же, следом за сознанием, включилась память. Уилсон все вспомнила!

– Крокодил тоже ненамного тяжелее человека, – едко возразил кто-то. – Крупная взрослая особь весит сто пятьдесят – двести килограммов, но такая «машина» сильнее человека в десять раз! В десять! Ни один тренированный спецназовец не устоит против него! Другое строение тела, другие мышцы, другие челюсти. Плюс инстинкты! Древние инстинкты хищника-убийцы! А тут?! Перед нами не земноводное, с трудом передвигающееся по суше. Это ящер! Волкоящер! Посмотрите на когти и хвост, ударом можно запросто сломать кости млекопитающему! Вы хотите стать его обедом?!

– ...теперь биологические ритмы этого существа связаны с биологическими ритмами Саванга. Как только в районе военной базы – там, где скала Зуб Дракона, – наступает ночь, Руди Вебер перестает быть человеком. А наутро... Рискну предположить, что мы увидим его трансформации еще не один раз, как ни парадоксально это звучит. Возможно, слова про яд, разлагающий кости, – не бред. И остальное, о чем пытался рассказать Вебер...

– М-да... Не следует поспешно восстанавливать военный гарнизон на этой планете... Будем писать доклад в штаб флота... Кто может точно сказать, что за тайны скрывают скалы и топи Саванга?! Надо изучать, разбираться...

Находившиеся в помещении люди обменивались мнениями об увиденном. Заговорил один из спецназовцев «Ниагары» – один из тех, кто десантировался на планету.

– Он с самого начала предупредил, что такое возможно. – Катрин чуть повернула голову, открыла глаза и увидела крепкого мужчину с седыми висками, с темным обветренным лицом. – Как только нашли его утром на кромке болота, так сразу и сказал, чтобы мы держались от него подальше. И на всякий случай не выпускали из прицела...

Уилсон затаила дыхание: поняла, что офицер спецназа говорит о Руди Вебере.

– Мы сначала не поняли, что это за блажь. Почему должны держать на прицеле своего товарища? Он пытался что-то объяснить про скалу Зуб Дракона, про змеепсов, которые напали на него в подземном лабиринте и только чудом не переварили заживо... Потом Веберу стало хуже, он бормотал про яд, размягчающий кости. А еще много раз повторил: «Я умер бы под скалой, если бы не вмешалась третья сила». Что-то огромное, черное, подвижное, и оно было страшнее змеепсов. Вебер называл это ведьмами и убеждал нас, что встретил истинных хозяев Саванга. Мол, когда пришли люди, неведомые существа не стали бороться за свой мир, просто ушли в глубь болот, под скалы. Их яд тоже в его теле, и это вызывает генные модификации.

Признаться, мы тогда подумали, будто Руди Вебер совсем плох, двинулся рассудком от всего, что с ним произошло. Ну, посудите сами: он единственный, кто выжил из двух групп спецназа: «Анаконды» и «Каракурта». И он – именно он – сумел в одиночку выполнить задачу, которую поставило командование! Пробрался в военный гарнизон, захваченный фринами, включил систему самоликвидации «Вулканов». Все его товарищи погибли, да и ему немало досталось, сами видели, какие на теле шрамы и ожоги...

Мы подобрали Вебера на краю лагеря, утром, но когда ночью десантировались на Саванг, на военной базе уже не было ни одного живого фрина – только разорванные в клочья тела. Тогда подумали: надо же, как рвануло, никто не уцелел, всех посекло на фарш... Теперь я понимаю: это работал он. Он, Руди Вебер! Волкоящер!

Волкоящер!!!

Катрин с трудом поднялась на ноги. Опираясь на чью-то руку, сделала несколько шагов вперед: посмотреть на Вебера.

Волкоящер по-прежнему метался по клетке, тыкался мордой в прутья, силясь отыскать хоть какую-нибудь лазейку. Он с потрясающим упрямством пробегал вдоль металлической преграды, не найдя прохода, в ярости бил чешуйчатым хвостом по решетке, возвращался назад, чтобы начать все заново.

Один проем. Неудача. Другой. Неудача. Третий. Неудача... Но ведь есть четвертый, пятый... Надо посильнее толкнуть...

А потом волкоящер вдруг остановился на середине пути, поднял морду, посмотрел на Катрин Уилсон. С зубов капнула слюна, но желтые зрачки не были зрачками дикого животного. Вебер поднял морду к потолку и завыл, протяжно, тоскливо, надрывая душу стоном.

Катрин не вынесла этого, развернулась и опрометью бросилась прочь из спецотсека, в котором неведомое существо билось о стальную решетку, пытаясь отыскать дорогу на волю...

– Не бомбят... Не бомбят, не стреляют, не объявляют воздушную тревогу. Господи, как хорошо-то!

Тихий голос, донесшийся откуда-то спереди, из темноты, заставил Катрин вздрогнуть. До этой минуты женщина была уверена, что находится в одиночестве на берегу озера, раскинувшегося за жилым городком.

...Выскочив из здания госпиталя, Катрин побежала вперед, не разбирая дороги, сама не понимая, куда стремится. На Рапиде темнеет быстро, светило ныряет за горизонт в считаные минуты, но женщину это не волновало. Теперь, когда не вернулся Кирилл, чего еще можно бояться? В небольшом полувоенном городке, где почти все знают друг друга?