Смерть от воды

— Привет, дружок, — улыбается она и щурится, вглядываясь в него. Бретелька на платье у нее запачкана чем-то красным. — Ты что сидишь в темноте?

В ответ он корчит рожу.

— Немного устала, — объясняет она и скидывает босоножки на шпильках.

Она вынимает бутылку воды из холодильника, наливает в стакан, пьет. Из уголков рта вода стекает в обгоревшую на солнце ложбинку на груди.

Потом она заходит в гостиную, походя гладит его по волосам, наклоняется над Нини, прислушивается к ее дыханию, снова оборачивается, оказавшись вплотную к нему:

— Как хорошо, когда есть такой старший брат.

Слова немного плывут, но она пьяна еще не в дрова. Она слегка обнимает его, целует в щеку. Дыхание отдает вином, а духи — сиренью. Он выворачивается, но не грубо.

Она идет в туалет. Долго писает. Спускает, моет руки. И тут же опять заглядывает в комнату:

— Ты так весь вечер думаешь просидеть в темноте?

Он пожимает плечами:

— Здесь, кажется, не одна комната.

— Зайди ко мне ненадолго. Иногда нам бывает нужно поговорить.

Он идет за матерью. Она собирает одежду с кровати, трусы и майки и мокрый купальник, вешает все на крышку чемодана в углу, ложится на покрывало. Йо прислоняется к стенке.

— Садись, — говорит она и хлопает рукой по краю кровати.

Так он и делает. Не смеет сказать, что думает о ее пьянстве и о том, как они обсераются перед людьми.

— Ты — хороший мальчик, Йо, — говорит она снова, а ему хочется попросить ее заткнуться. Или объяснить, что она от него хочет. — Знаешь, последнее время было непростым, — говорит она.

И он все знает. И ничего. И знать ничего не хочет. Он боится того, что может случиться, начни она об этом говорить.

— Быть на моем месте не всегда легко, — говорит она, а он снова хочет встать, по голосу слышно, что она вот-вот заноет. — Ты многого не знаешь, Йо. — Она гладит его по затылку. — Обними меня, — говорит она.

Его тошнит от одной только мысли наклониться над ней. Но он слышит, как она плачет, совсем тихо. Он собирается встать, а ей, наверное, кажется, он повернулся к ней, и она притягивает его обратно вниз. Одна нога остается на полу, вторая — на кровати.

— Ты всегда был моим любимым мальчиком. Я забочусь о тебе.

«Врет», — думает он; запах сирени такой сильный, что его вот-вот вырвет. За этим запахом проступает другой — ее кожи, пота и лука, напоминающий запах кухонной тряпки, которую не выжимали несколько дней и он находит ее под тарелками в раковине. Нога болит, ее надо подтянуть на кровать, он лежит, прижимаясь к матери всем телом. Одной рукой она обнимает его. Другая вытянута вдоль его бедра. Он чувствует, что внизу что-то происходит, чего ей нельзя замечать, но он не может вывернуться, и она прижимает его еще сильнее:

— Ты хороший мальчик, Йо. Такой хороший… хороший.

* * *

Мать стонет в спальне. Но Арне храпит еще громче. Йо смотрел передачу про храп по телевизору. Там говорили, что храпящие живут меньше. У них быстрее изнашивается сердце, и они могут внезапно умереть.

— Есть хочу, — ноет Нини.

— Сейчас что-нибудь найдем.

— Мама найдет.

— Она спит.

— Нет, мама!

— Тогда ищи сама, — отрезает Йо, — в холодильнике есть йогурт.

На глазах у нее слезы.

— Не хочу йогурт.

Ему хочется приласкать ее, ноющую. Или распахнуть дверь в спальню, схватить мамашу за волосы и выдернуть из кровати: «Нини хочет есть, слышишь ты, сука гребаная? Ей всего три года, и она хочет есть!» А если Арне проснется и начнет быковать, он возьмет банку пива из холодильника и выплеснет ее в его заспанную недовольную рожу.

— Пойдем позавтракаем, — предлагает Трульс и натягивает шорты. — А потом возьмем Нини с собой на пляж.

Йо резко оборачивается, заносит руку, чтобы дать ему по уху. Трульс пятится. Йо оставляет его в покое. Младший брат вечно лезет с предложениями, как все должно быть. Это раздражает, но, вообще-то, он не имеет в виду ничего плохого.

— О’кей. — Злоба отступает. Хотя бы отчасти. — Помоги Нини сходить на горшок. Я пойду займу столик.

Времени половина девятого. Как всегда, в столовой полно народу. Он стоит у входа, шпионит. По счастью, все заняты собой. Только несколько стариков рядом с дверью таращатся на него. Жена с белой полоской на седых волосах что-то шепчет своему старику, и Йо уверен, что про него. О мамаше и Арне. Он разворачивается, собираясь выйти. Кто-то окликает его по имени. Даниэль поднимается из-за стола на террасе и машет ему. Йо не реагирует, и Даниэль подходит сам:

— Сядешь с нами?

На парне футболка с «Металликой», темно-красные шорты и с виду дорогие, крутые темные очки.

— У нас есть еще место.

Йо искоса смотрит на столик. Женщина в легком платье сидит спиной. Волосы темнее машинного масла. Рядом с ней крепкий мужчина, а с краю стола — мальчик одного возраста с Нини. Семья. Завтракает вместе. И одно место у них свободно на раскаленной террасе. Можно подойти к столу и постучать по нему огромной кувалдой.

— Скоро остальные подойдут, — выпаливает Йо. — Надо найти место для всех.

— Пойдешь потом играть в футбол на пляж?