Смерть Отморозка. Книга Вторая

– Ну… вообще-то, да,.. – смущенно улыбнулся он. – Такие планы у меня имеются.

– Вы считаете, что у вас есть шансы?

Вопрос был слишком прямым, даже бестактным; Норов все еще не мог поверить.

– Ну… как вам сказать… Мне кажется, есть… пусть и немного…

Норов перевел взгляд на Дорошенко, ожидая от него разъяснений, но тот только развел руками, словно снимая с себя всякую ответственность.

***

– Прошу, – сухо сказал Норов Лансаку, указывая в сторону кухни и пропуская его вперед.

Прежде чем пройти, Лансак окинул вопросительным взглядом Гаврюшкина.

– Ваш друг, месье Норов?

– Я бы не сказал.

– Тогда что этот месье здесь делает?

– Заехал в гости.

Гаврюшкин, напряженно прислушивавшийся к их разговору, догадался, что спрашивают про него.

– Че он хрюкает? – подозрительно поинтересовался он у Норова.

– Спрашивает, не друг ли ты мне?

Гаврюшкин даже выпрямился от возмущения.

– Ноу! – решительно заявил он Лансаку и для убедительности помотал головой. – На х.й мне такой друг?! Ай эм хасбанд.

Он постучал себя по груди, затем показал на Анну.

– Pardon? – озадаченно проговорил Лансак. – Vouz voulez dire “un epoux”? Ou non? (Вы сказали «муж»? Верно?)

Лиз вновь напряженно сощурилась, как делают французы, когда не понимают иностранцев.

– Хасбанд зет вуман, – пояснил Гаврюшкин и вновь ткнул пальцем в сторону Анны. – Нор, переведи им.

– Ты и так неплохо справляешься, – с досадой ответил Норов.

– Позвольте ваши документы, – обратился Лансак к Гаврюшкину. – Паспорт, – это слово он старательно произнес по-английски.

Гаврюшкин заколебался.

– Нор, скажи им, что у меня нет с собой документов, – сказал он.

– Тогда тебя загребут для выяснения личности.

– Блин! Ин зе кар, – сказал Лансаку Гаврюшкин, показывая за окно на улицу. – Паспорт ин зе кар.

– Так это ваш черный «Мерседес»? – спросил Лансак по-французски.

Про «Мерседес» Гаврюшкин понял.

– Майн, – подтвердил он, кивая. – Майн кар. «Мерседес».

– Надо тебе было все-таки залезть на дерево, – вполголоса заметил Норов. – Каркать у тебя лучше получается, чем говорить.

– Вы крайне неудачно его запарковали, – продолжал Лансак, обращаясь к Гаврюшкину. – Его очень трудно объехать. Лучше его переставить. Переведите ему, месье Норов, будьте любезны. И попросите месье принести документы.

Норов перевел. Гаврюшкин ругнулся:

– Блин, Нор, все из-за тебя!

– Извини. Зря ты откликнулся на мое приглашение и приехал сюда.

Сердитый Гаврюшкин направился к выходу. Лансак выразительно посмотрел на долговязого Мишеля, и тот поспешил за Гаврюшкиным. Вероятно, Лансак опасался, что Гаврюшкин сбежит, а чернявого Виктора предпочитал держать при себе.

***

– Значит, вы хотите стать мэром Саратова, – с сомнением покачал головой Норов. – Что ж, это по-русски, по-бонапартовски.

– Любить, так уж королеву! – с усмешкой поддакнул Дорошенко.

Норов покосился на женщин, в отдалении присевших у грядки с огурцами. На королеву толстая жена Дорошенко не походила.

– Ну какой из меня Бонапарт! – смутился Олег. – Кстати, моя фамилия Осинкин.

– Тоже воинственно.

Дорошенко засмеялся. Олег не обиделся.

– Я отдаю себе отчет в том, что кампания будет трудной, но я не боюсь.

– Верю.

– Почему вы так скептически улыбаетесь?

– Думаю, вы не боитесь, потому что вас не били по-настоящему.

– Павел Александрович, – примирительно вмешался Дорошенко. – Но ведь совсем не обязательно лезть в драку. Разве нельзя организовать кампанию мирно, в доброжелательном ключе? Мне кажется, люди устали от войн, от этой грязи, которую видят по телевизору, на страницах газет. Везде одно и то же: тот вор, а этот – еще хуже. Бандиты, убийства, коррупция… сколько можно?! Хочется чего-то спокойного, положительного.

Норов нахмурился. Он знал в Дорошенко это обывательское желание отсидеться в кустах в минуту опасности. Оно его раздражало.

– Футбола, например? – саркастически осведомился Норов. – Притомился от сражений, да, Сережа? Ведь ты так много воевал! Раны болят?

– Да я не в этом смысле, Павел Александрович,.. – поспешно принялся оправдываться Дорошенко.

– Сколько, по-вашему, будет стоить кампания в мэры? – не слушая его, спросил Норов у Осинкина.

– Ну… – замялся тот. – Не могу в данную минуту ответить точно. Миллиона три долларов?

– Миллионов десять, – поправил Норов.

– Так много? – недоверчиво переспросил Осинкин.

– Это – если Сережа ничего не украдет.

– Пал Саныч! – с укором воскликнул Дорошенко. – Разве я ворую?!

– Прошу прощения, хотел сказать, «не завысит смету».

– Десять миллионов! – ошеломленно повторил Осинкин. – Я, конечно, не могу не доверять вашей оценке, но мне она представляется несколько… чересчур…

– У нынешнего мэра – в руках весь административный ресурс плюс избирком, – пояснил Норов. – Чтобы получить доступ к прессе и развернуть агитацию, вам придется тратить в три больше.

– Не обязательно, – возразил Осинкин. – Люди ведь не дураки, они понимают, где правда, а где их обманывают.

Подобные разговоры Норов считал пустыми. Он даже не стал спорить.

– Вы найдете три миллиона? – вместо этого спросил он.

– Нет, – ответил Осинкин и немного покраснел. – Таких денег мне никто не даст. Вот если бы вы возглавили мою кампанию…