Смерть Отморозка. Книга Вторая

Олежка пока являлся аутсайдером. Его неплохо знали в его округе, но в городе мало кто слышал его фамилию. Перед Норовым стояло две задачи: не дать ни одному из главных претендентов – ни Егорову, ни Пивоварову, – победить в первом туре, набрав более пятидесяти процентов, и вывести Осинкина во второй тур, оставив позади одного из них. Первая задача была сложной, вторая казалась неразрешимой.

Преимущества и недостатки Осинкина Норов оценивал трезво: тот был умным, ироничным, обаятельным парнем, но не зажигательным оратором и не крикуном-популистом из тех, кого особенно любит простой народ. Масштаб его был камерным, не площадным. На фоне блеклого, косноязычного трусоватого мэра он смотрелся бы выигрышно, но его шансы одолеть в прямом противостоянии Егорова представлялись сомнительными. Тот был прирожденным лидером, вождем толп. Следовательно, притопить нужно было именно его.

Такая необходимость Норова совсем не радовала: идейно он оставался противником коммунистов, но честность Егорова ему импонировала. Прежде он не раз помогал Егорову и деньгами, и своими медийными ресурсами, у них даже сложились почти дружеские отношения. Однако тут ситуация менялась: Егоров становился главным соперником, с ним предстояла борьба, причем борьба обдуманная, скрытая. Нельзя было оттолкнуть от себя Егоровских избирателей, на чьи голоса Норов рассчитывал во втором туре.

Имелась и еще одна опасность: если бы Осинкин с первых же шагов взялся резко критиковать Пивоварова, что, казалось бы, напрашивалось для повышения его рейтинга, то подвластный губернатору избирком просто снял бы его с гонки, придравшись к какому-нибудь нарушению, которые во множестве допускали все кандидаты и их штабы.

Словом, путь к победе был тернист, извилист и пролегал между Сциллой и Харибдой. Критику действующего мэра можно было временно оставить коммунистам, а на Егорова следовало натравить кого-то со стороны. Самого же Осинкина до поры до времени предстояло вести каким-то параллельным курсом, расширяя его узнаваемость, но слегка придерживая, чтобы бросить в решающий бой лишь на заключительном этапе.

Для осуществления столь сложного плана Норову требовался джокер. Необходимо было ввести в игру еще одного кандидата, никому раньше не известного бесшабашного сорвиголову, анархиста-популиста, батьку Махно, который не побоится воевать на всех фронтах, ругать и власть, и коммунистов. Такого Соловья-разбойника почти наверняка снимут, но до этого он должен успеть наделать шума. В наличии подобного политического камикадзе не имелось, но нужный образ можно было и слепить, если только кто-то согласится взять на себя эту роль. У Норова в этой связи родилась одна дерзкая идея.

***

– Кто-нибудь будет кофе? – спросила Анна. Ей хотелось разрядить напряженную атмосферу. – Месье Лансак?

– Почему бы и нет? – осклабился жандарм с неожиданной для него любезностью.

– Сделай, пожалуйста, и мне, – попросил Норов.

Анна подошла к машине.

– Мне тоже плесни, – подал севший голос Гаврюшкин.

Он изо всех сил пытался следить за допросом. Смысла разговора он по-прежнему не понимал, но тон жандарма ему явно не нравился. Он хмурился.

Анна приготовила кофе всем, в том числе и чернявому Пере. Белобрысый Мишель отказался, поблагодарив. Последнюю чашку кофе она взяла себе, хотя обычно предпочитала чай. Норов понял, что она волновалась. Лансак, кажется, тоже это заметил. Пока гудела машина, он выжидающе молчал.

– Вы хорошо знали мадам Кузинье, месье Норов? – снова приступил он к допросу.

– Виделись изредка, – сдержанно ответил Норов.

– Три дня подряд перед ее гибелью, – напомнил Лансак.

– Я же не знал, что она погибнет, – возразил Норов. – Иначе все три дня я бы провел с вами, чтобы обеспечить себе алиби.

Пере, сделавший большой глоток, хмыкнул от неожиданности, выплюнув кофе назад в чашку. Норов подождал, пока он прокашляется и оботрет рот, и прибавил:

– Впрочем, мы с вами и так встречаемся слишком часто.

Лансак оставил эту реплику без ответа.

– Расскажите о вашей последней встрече с мадам Кузинье в Нобль Вале.

– Мы встретились на выставке, она была с мужем и дочерью. Мы посмотрели картины, затем выпили кофе в кафе на площади и разъехались. Вот и все. Мелисса подарила мне открытку с осликами. Показать?

– Вы встретились случайно?

Норов помедлил, соображая. Из соседней комнаты доносились звуки пылесоса Лиз.

– Не совсем. Вообще-то мы с мадам Полянской не собирались в Нобль Валь, это была идея мадам Кузинье. Она позвонила и предложила вместе посмотреть выставку.

– Вы интересуетесь живописью?

– Не местной. Надеюсь, это не задевает ваше самолюбие? Однако, мадам Полянская снисходительнее меня, да и Нобль Валь – красивый городок, вот мы и решили туда заглянуть.

– По словам месье Кузинье, когда все пили кофе на площади, вы с мадам Кузинье отошли в сторону и о чем-то беседовали вдвоем. Вы помните этот эпизод?

– Более или менее. Кажется, ей захотелось покурить, и она попросила составить ей компанию.

– Вы курите?

– Нет, но компания красивых женщин мне нравится.

– О чем вы разговаривали?