Смерть пэра

Обратная дорога на Браммелл-стрит была совсем не такой веселой. Генри, одолжив денег у Нянюшки, взял такси. Он был очень молчалив, и Роберта поневоле стала думать про ночь, которая ждала их на Браммелл-стрит. У нее было предостаточно времени подумать, куда положат дядю Г. и появится ли к обеду тетя В., которой до сих пор не было ни видно ни слышно. Казалось, Шарло ждет от Генри и Роберты, что они останутся на Браммелл-стрит, и девушка стала волноваться, не будет ли Генри скучно долгим вечером сидеть с ней в библиотеке, больше похожей на морг. Может быть, тетя к ним тоже присоединится, и Роберта представила себе, как тетя В. будет просто сидеть и таращиться на Генри и на нее, а потом, когда придет время ложиться спать, они молча поднимутся по длинным пролетам лестницы и молча пойдут по бесконечному коридору. Может быть, им придется проходить мимо той комнаты, где будет лежать дядя Г., и тетя В. станет с безумным блеском в глазах настаивать, чтобы они зашли и посмотрели на него… Роберте страстно захотелось, чтобы дождь прекратился и немного вечернего солнца согрело бы Браммелл-стрит. В первый раз с тех пор, как она приехала в Англию, девушка почувствовала себя одиноко. Она решила, что после обеда напишет своей неизвестной пожилой тетушке, которая, внутренне улыбнувшись, подумала Роберта, наверняка потрясена вечерними газетами. Вечерние выпуски были назойливо полны дядей Г. На углах улиц Роберта видела плакатики:

СМЕРТЬ ПЭРА!

УЖАСНАЯ ТРАГЕДИЯ — УБИТ ЛОРД ВУТЕРВУД![25]

Она не могла не подумать, попали ли в эти газеты фотографии Генри и ее самой, сделанные газетчиками у выхода из дома на Плезанс-Корт. Может быть, под фотографией есть подпись: «Лорд Рун и его подруга покидают роковую квартиру». Генри остановил такси на углу и купил газету.

— Это газетенка Найджела, — сказал он. — Ну что, посмотрим, что за чушь он там накатал?

Они читали газету в такси. Действительно, там была помещена их фотография. Снимок делался со вспышкой, и лица выглядели осунувшимися и бледными, похожими на манный пудинг с глазами-изюминками, что очень подходило к ситуации. Роберта решила, что пресса пишет про них просто непристойно и нагло, но Генри сказал, что все могло быть намного хуже и Найджел спас их от кучи неприятностей. Такси подъехало к Браммелл-стрит, двадцать четыре. Газету они оставили в машине и снова вошли в мрачный дом. Они немедленно ощутили, что в доме есть какое-то движение. Повсюду пахло цветами, горничная с охапкой лилий взбегала по ступенькам. Моффат, старый слуга, который впустил их, сказал, что часть слуг из «Медвежьего угла» выехала утренним поездом в Лондон.

— Но мы и без них неплохо справились, милорд, — сказал Моффат. — Все приготовлено. Цветы просто замечательные.

— В которой комнате? — спросил Генри.

— В зеленой гостиной, милорд. На втором этаже.

— Наверху? — с сомнением спросил Генри.

— Ее светлость назвала зеленую гостиную, милорд.

— Ее светлость будет обедать, Моффат?

— Не внизу, милорд. В своей комнате.

— Вы не знаете, как она себя чувствует?

— Как я понимаю, не очень хорошо, милорд. Мисс Диндилдон сказала мне, что не очень хорошо. Если вы не возражаете, милорд, пусть дежурная сиделка пообедает с вами.

— Господи, конечно, — сказал Генри.

Из мрака в конце коридора появилась Диндилдон. Генри окликнул горничную и принялся расспрашивать относительно ее хозяйки. Диндилдон подошла поближе и, все время оглядываясь, шепотом отвечала, что леди Вутервуд чувствует себя довольно плохо. Она ведет себя очень беспокойно и весьма странно, прибавила горничная. И, поскольку Генри ничего не ответил, Диндилдон снова ускользнула в темноту.

— Очень беспокойно и странно, — мрачно повторил Генри. — Веселенькие дела, ничего не скажешь.

Часы в глубине холла пробили шесть.

В этот самый момент в спальне леди Вутервуд в «Медвежьем углу» Аллейн поднял глаза от экземпляра «Compendium Maleficorum».

— Фокс, — спросил он, — сколько человек вы оставили на Браммелл-стрит?

— Одного, сэр, Кэмпбелла. За домом присматривают. — Пристально поглядев в лицо своему шефу, Фокс поинтересовался: — Что-нибудь не так, сэр?

Длинный палец Аллейна уперся в книгу знакомым Фоксу жестом:

— Прочтите это.

Фокс надел очки и склонился над книгой.

— «Книга вторая, — прочел он, — посвященная всевозможным видам колдовства и прочим разным вопросам, кои требуется знать».

— Продолжайте.

— «Глава первая. О сонных зельях и наговорах. Изложение». — Фокс читал все это отчетливо и монотонно, словно полицейский протокол, пока Аллейн не остановил его. — Ну и что с того? — пожал плечами Фокс. — Мне кажется, это глупость всякая. Однако тут пометки разные есть на полях, надо полагать, она что-то в этом соображала. Наверное, что-нибудь задумала.

— Тут в библиотеке полно книг по колдовству. Некоторые из них весьма редкие. Да, Фокс, мне кажется, она что-то задумала. И мне сдается, что мы только что расшибли лоб о краеугольный камень ее поведения. Насколько быстро мы сможем вернуться?

— В Лондон? Никак не раньше одиннадцати тридцати, сэр.