Смерть планеты

– Ну, так что же?! Если они вызовут слишком много беспорядков и объявят нам гражданскую войну, мы обрушимся на них; это будет хороший случай окончательно искоренить их. Теперь, когда нас ждет бесконечная жизнь и безграничное благополучие, желательны мир и спокойствие; хотя полезно будет узнать трусов, которые отреклись от Бога и отрекутся, конечно, от Люцифера: надо очистить стадо от всех паршивых овец. А индусы пусть отправляются в свои недоступные гималайские норы, и мы их оставим в покое, потому что для нас они безвредны.

– Значит, ты повелеваешь временно предоставить этим болванам свободу действий и не арестовывать? – спросил Мадим.

– Именно. Но вместе с тем надо приказать правителям областей наблюдать за этими юродивыми и тщательно переписывать всех, кто совратится и отступит от нас. Мы же тем временем засядем в наши крепости и будем в полной безопасности от их заразных излияний.

– О! Что касается флюидической заразы, то очаг ее неподалеку от твоего дворца, – зубоскалил Мадим. – Я видел этих пророков и пророчиц, идя сюда. Между ними есть женщина, прекрасная, как греза, и она произведет, конечно, большое волнение среди нашей молодежи, которая будет льнуть к ней, как мухи на мёд. Сказать правду, не припомню, видел ли я когда-нибудь такое обаятельное создание. Вот бы тебе ее взамен Исхэт.

– Возьмем, возьмем, друг Мадим, когда придет время. А пока я еще сделаю из нее Царицу шабаша, великая добродетель обеспечит ее верность мне, – ответил, смеясь, Шелом.

Через несколько часов он отбыл со свитой в одну из сатанинских крепостей и созвал туда самых известных членов люциферианства для великого вызывания и обсуждения подробного плана задуманного им искоренения вероотступников. Сообразно такому решению грозного главы сатанизма, миссионерам не препятствовали пока работать. Неутомимо ходили они по городам и окрестностям, призывая народ к покаянию и молитве, возвещая, что часы жизни земли сочтены и спасти можно только одни души.

Среди самых рьяных проповедниц находилась Таиса, монахиня из подземных сирийских пещер, прежняя Ольга. На самой большой площади города воздвигли такой высокий престол, что его видно было со всех сторон. На ступенях его стояла молодая проповедница, и ее красноречивое убедительное слово привлекало много слушателей. Вначале мужчин притягивала редкая красота молодой девушки; но помимо этого от ее мелодичного голоса, ясного и невинного взгляда, от самой красоты ее веяло такой могучей, светлой чистотой, что она покоряла даже развращенных, пробуждала в них новые чувства и заглушала животные инстинкты. Но Ольга обращалась главным образом к женщинам, говорила им об их исконном назначении как жен и матерей, о великом долге и страшной ответственности, которую Бог возложил на женщину. На этом тяжелом, но великом поприще женщина пала; преступление ее сильно отозвалось на приближающихся катаклизмах, и женщина несет много вины в преждевременной гибели планеты. Женщина должна была быть добрым гением семейного очага, хранительницей Божественного престола; мать воспитывает ребенка, внедряя в него спасительную на жизненном пути веру в Бога и обучая обязанностям относительно людей и родины. В ту минуту, когда мать пренебрегла предназначением быть матерью, чтобы сделаться наложницей или даже пошла с неслыханным цинизмом против природы, отрицая материнство, она подписала приговор человечеству; и все поглотил нравственный и физический упадок. Дети восставали против родителей, родители возненавидели детей, брат шел на брата, вражда стала на место любви. И как женщина оттолкнула колыбель, так она опрокинула и домашний престол и пренебрегла таинством брака, который всегда отличал ее от наложницы. И супруги стали только любовниками, а жена и мать – вакханкой, жрицей сладострастия. О! Страшно было преступление женщины, которая вместо того, чтобы своим влиянием возвышать и облагораживать мужчину, развратила его и обратила в животное.

Нередко рисовала Ольга и трогательные картины прошлого, когда под сенью Креста процветала семья, росли народные гении и герои. Она вспоминала отдаленные времена, когда законы Божий налагали узду на страсти человеческие, когда справлялись умилительные праздники, как Рождество и Пасха, объединявшие людей в молитве и пробуждавшие в сердцах чувства милосердия, кротости и братской любви. Сравнение выходило не в пользу настоящего времени, когда миром правят преступление, насилие и распутство, когда низложенные законы никого уже более не охраняют, и каждый в зависимости от сильнейшего…