Смерть по фэн-шуй

– А разве не серьезный? Вот представьте себе, что какая-то шалава тащит вашего мужа… – Кулиничева осеклась, перевела взгляд на Гошу, потом уставилась на меня. – Представьте, что какая-то шалава, – горячо продолжила она, – тащит вашего мужа в постель! Вашего собственного мужа!

– Неприятно, – искренне согласилась я. Собственного опыта у меня на эту тему не имеется, но представить себе ситуацию я могу легко. Если бы у меня был муж, например Витька Кириллов, и я узнала бы, что он с какой-то шалавой… убила бы обоих, сразу и не раздумывая.

– Но я ее не убивала, клянусь! У меня и пистолета никогда не было, я в руках ничего подобного не держала! Я бы и не стала так, из пистолета. Если бы хоть придумать такой способ, чтобы я ни при чем была, тогда еще может быть… но только чтобы меня никто не заподозрил!

– М-да. – Александр Сергеевич покивал, почти сочувственно. – Если кто сейчас и оказался под подозрением, так это вы. Неприятная ситуация. А кому вы говорили про видеокамеру?

– Про какую камеру? – растерянно моргнула Татьяна Викторовна и тут же спохватилась: – Ах, про камеру! Я про нее никому не говорила, зачем? Понимаете, ведь весь смысл наблюдения был в том, чтобы никто о нем не знал!

– Это мы понимаем, – добродушно согласился шеф. – Но камера исчезла, так?

– Так, – звякнула серьгами Кулиничева.

– Значит, ее кто-то взял, так?

– Так. – Еще один послушный кивок.

– Но камера была замаскирована, так?

– Так, – кивала Татьяна Викторовна абсолютно одинаковыми движениями, строго соблюдая угол наклона головы. И даже звон сережек каждый раз повторялся с безупречной точностью.

– Значит, человек, который ее забрал, знал, где она установлена. Так?

– Так. То есть нет, подождите! Получается, кто-то знал о камере? Но кто?

– Именно это я и пытаюсь сейчас выяснить, – мягко напомнил шеф.

Мне уже приходилось упоминать, что, разговаривая с клиентами (особенно с клиентками), Александр Сергеевич проявляет потрясающее, прямо-таки ангельское терпение. Вот, пожалуйста, наглядный пример. Я бы уже давно стукнула кулаком по столу и разоралась, в голове Гошки, судя по его физиономии, роились еще более кровожадные планы. А Баринов даже голоса не повысил.

– Но я никому не говорила, – продолжала растерянно бормотать клиентка. – Я понятия не имею…

– Хорошо, оставим пока эту тему, – сжалился над ней шеф. – А кто вообще знал, что вы были у нас в агентстве? Мужу об этом вы, насколько я понимаю, не сообщили?

– Что вы, конечно нет! Я же из-за него все это и затеяла… – Она слегка покраснела, опустила глаза и заговорила торопливо и сбивчиво: – То есть я действительно хотела найти повод, чтобы от Долли избавиться! Не убить, нет, просто уволить! Вы же не представляете, как она меня бесила! Смотреть на нее целый день, когда я знаю про них с Олегом… конечно, она на двадцать лет моложе, но совесть-то надо иметь, правда?

– Вы бы припомнили насчет агентства, – остановил ее Баринов. – Кто знал, что вы у нас побывали?

– Да никто, я никому не рассказывала. Зачем? Разве только Лика? Но это же она мне и посоветовала…

– Минуточку, – перебил шеф. – Что за Лика?

– А вы ее не знаете? Лика Генералова. Она работает в «Городской неделе», подружкой.

– В каком смысле «подружкой»? – не понял шеф.

Гошка предположил:

– Эскорт-услуги, что ли?

– Что вы! – засмеялась Татьяна Викторовна. – Видели бы вы Лику, вам бы это и в голову не пришло!

– «Подружка Лика» – это такая рубрика в газете, – объяснила я мужчинам. – Ответы на письма читателей.

– Именно так. Люди пишут в газету, жалуются на всякие неприятности жизненные, а она им советует, что делать. И подписывается: «Ваша подружка Лика».

– «Подружка Лика»? – повторил напарник и уставился на меня с веселым изумлением. – Ритка, только не говори мне, что ты «Городскую неделю» читаешь! Хотя, если принять во внимание твое тяжелое педагогическое прошлое…

Я только плечами пожала. Не могу сказать, что я такая уж читательница и почитательница «Городской недели», но время от времени я эту газету просматриваю. Дело в том, что матушка моя, еще в годы далекой комсомольской юности приученная родителями к ежедневному чтению газет, и сейчас регулярно приносит из ближайшего киоска издания самых разных направлений – чтобы ознакомиться, как она говорит, со всем спектром мнений.

Правда, примерно раз в полгода она подсчитывает на калькуляторе сумму истраченных на прессу денег и приходит в ужас. В зависимости от ситуации выясняется, что она могла купить пару не слишком толстых книжек, или килограмм хорошей говядины, или домашние тапочки отцу… После этого упражнения мама дает страшную клятву больше к «бумажной заразе» не прикасаться и мужественно терпит неделю, потом является домой с каким-нибудь бульварным листком в руках.

– Брала я когда-то давно, дрянная была газетенка, – смущенно оправдывается она. – Надо дать людям еще один шанс, может, они исправились, начали что-то приличное делать.

Александр Сергеевич, в отличие от Гоши, на мою осведомленность в газетных делах внимания не обратил, его заинтересовал новый персонаж.