Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»

— Это и есть смерть в результате остановки сердца, — терпеливо поправил доктор. Медикам давно осточертело объяснять, что сердечная недостаточность — это не какая-то там особая болезнь вроде свинки или воспаления сумки надколенника. Именно эта несовместимость профессионального и дилетантского взглядов и погружает адвоката и медэксперта в туман непонимания и взаимного недовольства.

— Именно, — согласился Паркер. — Насколько мне известно, генерал Фентиман и без того страдал от болезни сердца? Разве в таких случаях дигиталин не принимают?

— Да, при определенных заболеваниях сердца дигиталин служит превосходным возбуждающим средством.

— Возбуждающим? А я думал, это успокоительное.

— Поначалу дигиталин стимулирует сердечную деятельность, а на более поздних стадиях замедляет.

— А, понимаю. — На самом-то деле Паркер слегка запутался: подобно большинству простых смертных, он смутно представлял себе, что каждое лекарство обладает одним-единственным определенным эффектом, и, следовательно, исцеляет одно либо другое. — Сперва дигиталин заставляет сердце биться быстрее, а потом — медленнее.

— Не совсем так. Дигиталин стимулирует сердечную деятельность тем, что замедляет сокращения так, что камеры опорожняются полностью и давление отчасти снижается. Мы назначаем это средство в определенных случаях при повреждении клапанов — соблюдая все меры предосторожности, разумеется.

— Вы назначали дигиталин генералу Фентиману?

— Да, время от времени.

— А днем десятого ноября — вы помните, что он обратился к вам по поводу сердечного приступа, — вы давали ему дигиталин?

Мгновение доктор Пенберти колебался — словно во власти мучительных раздумий. А затем повернулся к столу и извлек на свет массивный фолиант.

— Я буду с вами абсолютно откровенен, — проговорил он. — Да, я давал дигиталин. Когда генерал пришел ко мне, брахикардия и затрудненное дыхание свидетельствовали о том, что срочно требуется стимулятор. Я выписал лекарство, содержащее небольшое количество дигиталина, необходимое для нормализации состояния пациента. Вот рецепт. Я скопирую его для вас.

— Небольшое количество? — переспросил Паркер.

— Совсем небольшое в сочетании с другими препаратами, нейтрализующими замедляющее последействие.

— Меньше, чем доза, впоследствии обнаруженная в организме?

— Боже милостивый, конечно, меньше — тут и вопрос не стоит! В случае таких пациентов, как генерал Фентиман, дигиталин следует применять с величайшей осторожностью.

— Я полагаю, вероятность того, что вы допустили ошибку при приготовлении препарата, исключается? Вы не могли по чистой случайности дать чрезмерную дозу?

— Это было первое, что пришло мне в голову, но едва сэр Джеймс Лаббок назвал цифры, я осознал, что о таком и речи идти не может. Доза была громадная: почти два грана. Но, чтобы убедиться наверняка, я приказал тщательно проверить свой запас лекарства — все учтено в точности.

— А кто производил проверку?

— Моя медсестра. Я покажу вам книги и аптечные квитанции.

— Спасибо. Это медсестра отмеряла дозу для генерала Фентимана?

— Нет, что вы, это лекарство я всегда держу под рукой, уже готовое. Если хотите, сестра вам покажет.

— Благодарю вас. Теперь вот что: генерал Фентиман обратился к вам по поводу сердечного приступа. Возможно ли, что приступ был вызван дигиталином?

— Вы хотите сказать, не был ли генерал отравлен еще до того, как пришел ко мне? Ну, безусловно, дигиталин — препарат весьма непредсказуемый.

— А как скоро подействовала бы столь большая доза?

— Я бы предположил, что эффект не замедлил бы сказаться. При обычных обстоятельствах пациент ощутил бы тошноту и головокружение. Но в случае сильного сердечного стимулятора вроде дигиталина основная опасность состоит в том, что любое резкое движение — ежели, скажем, пациент вдруг вскакивает на ноги из положения сидя или лежа — влечет за собой мгновенную потерю сознания и смерть. Я бы сказал, что именно это и произошло с генералом Фентиманом.

— И такое могло случиться в любой момент после приема дозы?

— Именно.

— Ну, что ж, я вам бесконечно признателен, доктор Пенберти. Если позволите, я побеседую с вашей медсестрой и скопирую записи в ваших книгах.

Покончив с этим делом, Паркер отправился на Портмэн-сквер, так толком и не осмыслив, как ведет себя самая обыкновенная наперстянка при приеме внутрь. Туман неясности не развеялся даже после обращения к соответствующим справочникам по фармакологии и фармакопее, а также к Диксону Манну, Тейлору, Глейстеру и прочим многоученым авторам, столь любезно и услужливо опубликовавшим свои мудрые мысли на тему токсикологии.

Глава 16 Кадриль

— Миссис Рашворт, познакомьтесь: это лорд Питер Уимзи. Наоми, это лорд Питер. Он страшно интересуется всякими там железами, так что я и его прихватила. И, Наоми, расскажи-ка поскорее про эту твою сенсацию. Кто он таков? Я его знаю?

Миссис Рашворт — длинная, неопрятная особа с длинными, неопрятными волосами, закрученными в валики над ушами, — близоруко заулыбалась Питеру.