Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»

Завершив свои труды, он почувствовал голод и, прихватив только что отпечатанный экземпляр «Морнинг стар», устремился в круглосуточный ресторан на Флит-стрит, известный тем, что в любое неурочное время обслуживал журналистов, и в три часа утра уже наслаждался завтраком, состоявшим из сосисок на гриле и кофе с рогаликами.

Ел он неторопливо, со вкусом, довольный собой и выпавшей ему удачей, уверенный, что даже самый выдающийся из старших сотрудников газеты не смог бы написать колонку с такой же живостью, таким же воодушевлением и интересом, как это сделал он. Особой его гордостью было интервью с кошкой. Животное, судя по всему, было знатным крысоловом, прославившимся множеством подвигов. Более того, сообразительное животное, первым учуявшее дым, своим страдальческим мяуканьем привлекло внимание сторожа, кипятившего в тот момент воду для чая, а значит, подняло тревогу. Но и это еще не все. Уродливое черно-белое создание с пятнистой мордой готовилось в десятый раз стать матерью, и Гектор Панчон, в порыве блистательного вдохновения, пообещал читателям, что «Морнинг стар» будет следить за судьбой ожидаемого потомства, и призвал их подписываться на любимую газету, вносить посильный вклад в благотворительный фонд ветеринарной больницы и, таким образом, стать счастливым претендентом на роль хозяина одного из котят, еще до рождения заслуживших наследственную репутацию великолепных крысоловов. Гектор Панчон чувствовал, что хорошо поработал. Он проявил сообразительность и смелость, под свою ответственность пообещав ночному сторожу десять шиллингов за своевременную информацию о кошачьих родах, и заслужил похвалу ночного редактора, который заметил, что этот трюк может принести пользу газете.

Наполненный сосисками и чувством удовлетворения, Гектор Панчон лениво просмотрел утренний выпуск своей газеты, с одобрением остановившись на специальном пятничном репортаже и политической карикатуре. Потом, сложив ее, сунул в карман, дал официанту более чем щедрые чаевые в размере шести пенсов и вышел на Флит-стрит.

Утро было прекрасным, хоть и прохладным, и Гектор решил, что после ночных трудов небольшая прогулка пойдет ему на пользу. В отличном настроении он миновал увенчанный грифоном Темпл-Бар[50], Королевский суд, церкви Святого Климента Датского и Сент-Мэри-ле-Стрэнд и пошел дальше по Кингсуэй; и только дойдя до поворота на Грейт-Куин-стрит, почувствовал, что во вселенной, в целом удовлетворительной, чего-то все же не хватает.

Грейт-Куин-стрит ведет к Лонг-Экер, в глубине которой находится Ковент-Гарден. Повозки и машины со всех концов сельской округи, навьюченные фруктами и цветами, тарахтя, въезжали на рынок и выезжали из него. Торговцы выгружали из них набитые тюки, огромные клети, круглые корзины, хрупкие лукошки, длинные плоские коробки — все это изобилующее запахами и красками, — потея и ворча, словно их деликатная ноша была чугунными чушками. Чтобы ублажить этих мужчин, уже открывались пабы, ибо Ковент-Гарден толковал лондонский распорядок дня так, чтобы он соответствовали его собственному перевернутому вверх ногами рабочему графику. У Гектора Панчона выдалась удачная ночь, и он уже отметил свой успех сосисками и кофе, но, черт возьми, существуют и более приличествующие случаю способы отпраздновать!

Вразвалку шествуя по улице в своем клетчатом тренче, надетом поверх практичных фланелевых брюк и твидового пиджака, Гектор Панчон вдруг осознал, что сегодня он — владыка мира, в том числе и всего пива, имеющегося на рынке Ковент-Гарден. Он свернул на Грейт-Куин-стрит, дошел до середины Лонг-Экер, перед входом в метро увернулся от лошади, тащившей фургон, направился к рынку, аккуратно пробираясь между ящиками, корзинами и телегами по брусчатке, застланной соломой, и, мурлыча какой-то жизнерадостный мотивчик, прошел через вращающуюся дверь в «Серого лебедя».

Несмотря на то что было еще только четверть пятого, жизнь в «Лебеде» кипела. Протиснувшись между двумя дородными извозчиками, Гектор Панчон пробрался к стойке и стал скромно ждать, когда хозяин закончит обслуживать постоянных посетителей и обратит внимание на него. Неподалеку шла оживленная дискуссия о достоинствах собаки по кличке Острая Молния. Гектор, обладавший невероятным чутьем на все, что могло стать новостью, достал из кармана газету и притворился, будто читает ее, на самом же деле стал внимательно прислушиваться.

— Я тебе вот что скажу, — говорил возчик по прозвищу Кулак, — в который уж раз скажу, Джо… Я так тебе скажу: коли такая вот собака навроде этой, не беспородная какая, останавливается на полдороге, как вкопанная, на всем скаку, как если б ее подстрелили, я себя спрашиваю: в чем тут дело?

— Ну? — сказал возчик Номер Два.

— А вот заруби себе на носу, — продолжал Кулак, — на животных не всегда можно полагаться. У них тоже есть выходные, как у нас с тобой, но что я говорю, так это…