Смерть по расчету [Сборник]

– Да сейчас этих прокатов пруд пруди, – снова мелькнул розовый маникюр. – Хоть в Останкино, хоть в театрах, хоть в кинокомпаниях поспрашивать можно. Я бы вообще такой воротничок соорудила за полчаса да под обычную черную рясу пришила, вот и готов священник.

– У тебя руки золотые, Люся, – улыбнулась ей Мария.

Женщина, вдохновленная комплиментом, принялась размышлять:

– Вообще, вот если бы мне поручили человека под такого монаха загримировать, я бы взяла худенькую актрису, нарядила бы в обычную рясу. У нас таких куча лежит в реквизите после спектакля про Годунова, под шапочку бы ей приладила кудри, лицо погрубее гримом вывела, бороду приклеила. Ну, еще можно наплечники или такую накидочку на грудь, чтобы грудная клетка была массивнее, сшить. Помнишь, я для Самсоновой шила, когда она пирата играла?

– Да, точно, – кивнула Мария. – Такое подобие манишки, только больше и пышнее. Классно получилось, с бородой она выглядела настоящим жгучим испанцем.

Гуров еще немного посидел с женщинами, которые с увлечением стали вспоминать о перевоплощении знакомых актрис, потом попрощался и, пообещав Марии забрать ее после спектакля, поехал прямиком в музей.

Там царило оживление: в помещении, где была разлита краска, сновали рабочие, пахло растворителем. Парочка мужчин в фирменных рабочих костюмах и со стремянкой устанавливали сигнализацию, в библиотеке сидели две девушки в строгих костюмах, сжимая в руках документы, а курьер таскал наверх коробки с оргтехникой.

В библиотеке вместо добродушной Фаины Моисеевны его встретила девица в строгом костюме, она окинула Гурова взыскательным взглядом и сказала:

– Здравствуйте. Через полчаса библиотека закрывается. Вам помочь с подбором литературы? Или вы для записи на экскурсию? Со следующей недели все время расписано, могу присоединить вас к группе студентов из Китая на 28 августа.

Лев показал удостоверение и в сопровождении девушки прошел по оформленным залам к служебным помещениям. Музейная часть преобразилась: в выставочных залах выстроились стеклянные витрины со множеством экспонатов, напротив картин появились бархатные банкетки, чтобы можно было комфортно рассматривать полотна; полы сияли чистотой; на огромных окнах повисли бежевые жалюзи, чтобы спасти капризные экспонаты от прямых солнечных лучей; кругом были развешаны таблички на английском языке, и в начале каждого зала высилось устройство для подключения электронного гида по музею.

Больше не было дряхлого пыльного здания, в котором шел бесконечный ремонт, с темными залами, хаотично уставленными ящиками и стеллажами с экспонатами. Попав сюда после преображения, хотелось ходить от экспозиции к экспозиции, чтобы полюбоваться раритетами и узнать их историю. У Гурова мелькнула мысль, что исчезновение Костякова пошло на пользу музею. Он словно помолодел и обновился.

В библиотечном закутке он нашел Фаину Моисеевну, которая с утомленным видом сидела на стуле.

– Добрый день, у меня к вам вопрос. Вы можете взглянуть на фотографию, этот человек похож на монаха, который нашел коллекцию в ведре с краской?

Старая библиотекарша подслеповато прищурилась, глядя на дисплей телефона, а потом отрицательно покрутила головой:

– Что вы, этот вылитый жуткий гном, а совсем не похож на моего мужа. Яков был похож на нежного херувимчика, словно только что с полотна Рафаэля. – Она поплотнее натянула очки. – Этот же чиновник, что таскался к нам чуть ли не каждый день. Такой мерзкий типчик, нет, тот божий человек совсем на него не похож.

– Вы уверены?

– Мне восемьдесят три года, неужели я не отличу борова от ягненка, молодой человек?

– Спасибо, что помогли, – Гуров огляделся. – У вас тут изменения идут полным ходом. Кто сейчас за старшего в музее?