Смерть по расчету [Сборник]

– За соучастие лет пять, выйдешь по удо через пару лет. Судья всегда учитывает, если была явка с повинной.

Парень уже было открыл рот, как вдруг в кабинет без стука ворвался мужчина лет сорока с рыхлым животом под мятой рубашкой:

– Приветствую, я начальник этих пингвинов, Анатолий Безуглов. Командир, пускай они топают на работу, у нас сроки горят. А мы договоримся с тобой по-хорошему, – Анатолий выразительно похлопал себя по оттопыренному карману рубашки.

От происходящего Марат встрепенулся и даже привстал, чтобы поскорее броситься к привычной работе.

Станислава передернуло – мало того, что прораб сбил с толку уже почти заговорившего парня, да еще в открытую предлагает взятку. Но опытный оперативник не показал вида, что разозлился, наоборот, он лукаво подмигнул взяточнику:

– А давай договоримся по-хорошему. Твои архаровцы ценный экспонат увели из музея. Куда дели, не признаются, компенсируй пропажу и всех отпущу.

– Сколько надо на компенсацию? – Анатолий нервно оглянулся на дверь, потом покосился на замершего Марата.

– Миллион двести семьдесят тысяч, – бодро ответил оперативник.

– Какой миллион, ты чего, обалдел? – от шока у мужчины чуть не пропал дар речи.

– Как какой? Обычный, миллион и двести семьдесят тысяч долларов, все как в сопроводительных документах на коллекцию монет, которую ваши рабочие похитили.

– Ах вы придурки! – Анатолий с размаху ударил по спине парня, но тот в ответ лишь сверкнул гневным взглядом. – Вы, вы, дебилы!

Мужчина замахнулся еще для одного удара, но Крячко перехватил его за руку.

– Все, остынь.

Он заломил мужчине руку за спину и вытолкнул его за дверь.

– Так, я вызываю сейчас наряд, поедешь в отделение.

– Меня-то за что? Я сейчас нахлобучу этим идиотам, они все вернут. Дай десять минут с ними поговорить.

– Дача взятки должностному лицу при исполнении, нападение на человека, противодействие следствию, – Станислав старался сдержать раздражение, но хамское поведение прораба его неимоверно злило. Он позвал полицейского:

– Отведи этого в патрульную машину, – потом обратился к мужчине: – Я закончу разговор с твоими подчиненными, и мы продолжим беседу. Если в ближайший час монеты найдутся, то я забуду все, что произошло в кабинете. Если нет, то ко всем статьям добавится еще участие в сговоре с целью хищения.

– Да что за монеты, я не знаю ничего о них, – возмутился мужчина.

– Отведи в машину, пускай вспоминает.

Стас вернулся обратно в кабинет, но Марат теперь уперся. После появления начальника он перестал совсем говорить, лишь тупо рассматривал носки своих стоптанных кроссовок.

– Послушай, в мастерской следы от обуви. Краска на следах та, с которой вы работаете; если эксперты докажут, что это отпечатки твоей обуви, то ты станешь обвиняемым. Твои подельники постараются все свалить на тебя, ты хочешь один за всех отвечать перед судом?

Но парень, казалось, его не слышал, он смотрел в одну точку и почти не шевелился. Через пятнадцать минут монолога Стас остановился, Марат явно испугался подставлять начальника – может быть, надеется, что тот уладит дело с помощью взятки.

– Слушай, а почему вы масляной краской полы красите? – наконец отступился от парня Стас. – Насколько я знаю, она сохнет долго, можно ведь быстросохнущую взять.

Парень оживился, очевидно, этот вопрос не представлял для него угрозы. Заявил бодро:

– Чем сказали, тем и красим. Начальник говорит, надо, чтобы как раньше было, а раньше – масляная, вот и все… – и снова умолк.

Пора отправлять его обратно, пускай посидит пока в одиночестве, от неизвестности эмоции могут опять взять верх, и он согласится давать показания.

На смену флегматичному Марату полицейский привел суетливого Сергея. Тот не мог сидеть спокойно, то и дело поправлял одежду, переставлял ноги, речь лилась из него без остановки.

– К-к-командир, ну что ты взъелся. Мы же р-р-работяги обычные, могу признаться: со стройки пару банок растворителя прихватил, банку краски взял. Но это же коп-п-пейки, я бабульке квартирку подшаманил. Нам Толян хату снял в соседнем районе, пока объект ремонтируем, ну как хату, комнату у б-б-бабульки. Так я же по доброте душевной бабке хотел помочь, в коридоре у нее ахтунг полный, со сталинских времен р-р-ремонта не было. Я там ей дверь подкрасил, с-с-стены обновил. Разве это плохо? Государственная краска, так и бабка блокадница, так что я ей от государства ремонт в подарок сделал.

Стас слушал торопливую речь вполуха, а сам внимательно разглядывал высокую сутулую фигуру Сергея; всмотрелся в синие татуировки на руке.

– По какой статье сидел? – сухо прервал он спутанную речь.

Рабочий осекся, набычился и буркнул в ответ:

– 161, по малолетству, по дурости встрял. Я свое отсидел от звонка до звонка, больше не надо мне.

– Ты куртку снимай, жарко, – неожиданно предложил Стас.

Действительно, в кабинете было душно, а августовское солнце все сильнее и сильнее нагревало маленький кабинет. От духоты у мужчины на висках выступили вены, волосы на голове уже слиплись от пота в сосульки, но он сидел в черной куртке из плотной плащовки, глухо застегнутой до самого горла.