Смерть по сценарию

— Что решить?

— Ну... Насчет тебя. Встретиться с оперативником, предъявить доказательства...

— Мне сначала предъяви, — грубо сказал Денис.

— Пожалуйста.

Я помедлила. Доказательства мои были действительно хилые — для суда. Для меня лично и для Дениса они вполне годились. Но я надеялась, что Сахаров тоже не сидел все это время без дела, а работал и что-нибудь да нарыл.

— Пожалуйста, — повторила я. — Только давай снова обратимся к Кукушкинсу...

— О-о-о...

— Я понимаю. Но доказательства именно в этом романе — в последнем. Показать? Или на слово поверишь?

— Не поверю. Показывай.

Пришлось опять доставать из сумки папку, а из папки — рукопись и искать сто пятнадцатую страницу. Ту, где рассказывалось о сумасшествии музыканта и страданиях его несчастной супруги.

Пока Денис читал, я за ним наблюдала. Лицо его побледнело, губы сжались до тонкой полоски, глаза потемнели. Еще бы! Чуть перефразировав, добавив немного иронии, Миша по-своему переписал один из недавних рассказов Дениса — тот, который он мне сам дал почитать, когда я пришла к нему и встретила у него Невзорову.

У Дениса та же самая история была написана как трагическая. И конечно, в его рассказе чокнутый музыкант не бегал к крыльцу ровно в девять вечера, чтобы сходить по-большому.

Я так понимаю, со стороны Миши это была шутка. Правда, довольно злая шутка, надо признать.

Денис дочитал, отодвинул рукопись и откинулся на спинку стула. Он все еще был бледен, но в целом отлично держал себя в руках.

— Ты полагаешь, это можно считать доказательством?

— Это можно считать доказательством. Того, как Миша к тебе относился.

— Это Мишины проблемы, не так ли?

— Это ваши общие проблемы. Я в них не хочу вникать... А теперь открой страницу шестьдесят два.

Денис открыл. На этот раз он читал намного дольше. У меня было время вспомнить в подробностях, о чем там шла речь. Молодой художник, друг и ровесник главного героя, изнывает от страшной, на грани безумия, зависти. У него и самого все складывается неплохо, но он испытывает истинные мучения от того, что у друга все же лучше. Казалось бы, талант обоих развит одинаково — в чем же дело? В том, что один собран, трудолюбив и погружен в свое творчество, а второй по натуре социопат да к тому же невероятно ленив.

Не знаю и теперь уже никогда не узнаю, это либо что-то другое имела в виду Вероника, раскрывая все детективы на шестьдесят второй странице. Возможно, просто так совпало, а возможно, она таким образом указывала мне на убийцу?..

Денису я не стала говорить, но в конце романа этот самый молодой художник убивает своего друга — главного героя. Но есть еще врач. Ему предстоит своеобразная дуэль и с ним...

— Все? — спросил Денис.

— Все, — ответила я.

На этот эпизод романа он отреагировал спокойно. Я так и думала.

— Денис, ты ведь уже читал это, верно?

— Где я мог это читать?

— У Миши. Линник рассказывал, что в тот вечер у тебя заболело сердце и ты пошел в комнату полежать на диване. Ты же часто так делаешь? А потом, когда Линник зашел, ты сидел за компьютером и играл в «шарики». Так вот, я думаю, что ты снова влез в Мишины файлы, нашел последний роман и случайно наткнулся на историю о молодом художнике. Вот что толкнуло тебя на убийство. Ты узнал себя. Ты и раньше ненавидел Мишу, только для убийства тебе — человеку умному и творческому — было этого мало. А когда ты прочитал это...

— Вздор...

— ...ты убил его и ушел. Но на лестнице тебя встретила Вероника. Она знала, кто ты такой. Она даже Пульса знала, хотя тот появлялся у Миши гораздо реже, чем ты...

— Хватит!

Я замолчала. Действительно, кажется, хватит. Иначе нервы у него не выдержат и я отправлюсь на тот свет несколько раньше, нежели собираюсь.

— Нет у тебя никаких доказательств, — устало произнес Денис. — И не морочь мне голову...

С минуту длилась — именно длилась — тягостная тишина. Не сразу, но я решилась нарушить ее: