Смерть по высшим расценкам

— Везде, потому что я ходила по всей квартире, надеясь, что он утихомирится. Но он ходил за мной и продолжал кричать. Я прошла на кухню, и вот там он схватил меня за горло. Я думала, он меня задушит, но что-то его остановило, он просто отшвырнул меня так, что я упала. Я решила, что должна взять пистолет, может, это заставит его замолчать. Я лежала на полу, а он стоял и смотрел на меня. У него наступило что-то вроде передышки, я выждала, когда он на секунду отвернется, и бросилась в ванную. Закрыла за собой дверь, он стал в нее барабанить. Я достала пистолет и стала прислушиваться. За дверью было тихо, я открыла ее, вышла и увидела, что Кеннет стоит в гостиной. Глаза у него были совсем безумные. Он тут же бросился на меня и опять схватил за горло. Я сумела вырваться, он бросился на меня снова, и я несколько раз в него выстрелила.

— Сколько раз?

— Я не считала. Я была просто в шоке. Но Джон говорит, что я выстрелила три раза. Джон?

— Ты выстрелила три раза, — сказал Джон. — Три, потому что в обойме твоего семизарядного «байонна» осталось четыре патрона. Но помнишь, когда мы прятались в катере, в гавани Джерси-Сити, ты сказала, что выстрелила то ли три, то ли четыре раза?

— Ну… Я тогда не помнила точно, сколько раз я выстрелила… Три или четыре… Все было как в тумане…

— Но может быть, этот четвертый выстрел откуда-то все-таки взялся? — спросил Павел. — Лина?

— Четвертый выстрел? Павел, откуда он мог взяться?

— Мог стрелять кто-то еще, третий, кто находился здесь же, рядом, в вашей квартире.

— Но ведь там, кроме меня и Кеннета, никого не было.

— Вы уверены?

— Конечно. Я же видела.

— Этот человек мог спрятаться. Вы проверяли за портьерами? В шкафах? В других местах, где можно спрятаться?

— Павел, вы что… Вы думаете, мне было до этого?

— Лина… — Шапиро внимательно посмотрел на нее. — Лина, значит, вы не проверяли, был ли в квартире еще один человек?

— Конечно нет. Меня всю трясло. Я хотела в тот момент одного: скорее уйти из этой квартиры.

— И вы ушли?

— Да. Быстро оделась и ушла. Обдумав услышанное, Павел сказал:

— Четвертый выстрел вполне мог быть.

— Джон, а вы что скажете? — спросил Шапиро.

— Гленн, я в этом сильно сомневаюсь. Пол, извини, но в квартиру сразу же после убийства приехала бригада полицейских из отдела расследования убийств. Это профессионалы, они тщательно осмотрели квартиру, но особенно тщательно место, где произошло убийство. Если допустить, что был четвертый выстрел, который сделал кто-то еще, спрятавшийся в комнате, то после этого четвертого выстрела должны были остаться гильза и пуля, застрявшая где-то или в стене, или в полу, или в потолке, или в мебели. Гильзу стрелявший мог унести, а вот что насчет пули? Куда она делась?

— Пуля попала в сердце Кеннета Луксмана, — сказал Шапиро. — А Лина все три раза промахнулась, что естественно.

— Допустим. Но Лина стреляла три раза, и, если она все три раза промахнулась, полицейские должны были найти три пули. Но полицейские нашли только две. Третью извлек из сердца Кеннета Луксмана судебный медик.

После некоторой паузы адвокат сказал:

— Ничего не скажешь. Аргумент железный.

В комнате снова наступила тишина, которую нарушил батлер[10]. Заглянув в дверь, он спросил:

— Мэм, простите, я хотел узнать — джентльмены останутся обедать?

Лина посмотрела на Павла:

— Оставайтесь, пообедаем вместе. Как?

Вопрос как будто бы был задан всем, но он отлично понял: она хочет, чтобы остался только он. Помедлив, сказал:

— Лина, у нас с Джоном куча дел, завтра мы хотим вылететь в Майами, чтобы посмотреть на вашего соседа Кейеса. В другой раз.

Она отвела взгляд в сторону, чтобы тут же посмотреть на Шапиро:

— Гленн, а вы?

— Спасибо, у меня тоже есть дела в городе.

— Но это ведь действительно важно, чтобы они встретились с Кейесом?

— Я думаю, очень важно. Похоже, Кейес в самом деле как-то связан со всей этой историей.

Глава 34

Войдя в следственный кабинет тюрьмы Лефортово, Свирин сел за стол и, положив на край стола пачку сигарет «Мальборо» и кубик цейлонского чая, некоторое время сидел молча.

Приступив к допросам Панкратьева и Барченко, он взялся за тяжелую и, главное, не свою работу, поскольку допросами подследственных, как правило, полагалось заниматься штатным следователям СИЗО Лефортово.

Вдобавок он умышленно выбрал самый трудный путь, целиком сосредоточившись на беседах с Панкратьевым.

Поня был намного умнее и изворотливее туповатого и примитивного Барика, но он в этой паре был ведущим, а выиграть в игре, считал Свирин, можно, лишь переиграв ведущего.

Подумав об этом, нажал кнопку селектора:

— Я жду Панкратьева, как там с ним?

— Он уже здесь, товарищ полковник. Вести?

— Да, приведите.

Примерно через минуту в дверь постучали.

— Входите, — сказал Свирин.

Дверь открылась, конвоир впустил в кабинет Поню и из-за его спины посмотрел на Свирина. Этот взгляд означал, что заключенный может быть опасен, но Свирин, не глядя, сказал негромко:

— Все в порядке, оставьте нас одних.

После того как дверь за конвоиром закрылась, Поня, на котором был его неизменный синий спортивный костюм, остановился у двери.