Смерть под колоколом

Перед порталом ямыня стояла открытая тележка, окруженная отобранными среди солдат гарнизона конными алебардистами. Стража вывела Линь Фана и Хуан Сана и заставила подняться на тележку. Оба остались стоять рядом.

– Дорогу! Дорогу! – восклицали стражники. Появился паланкин начальника уезда. Впереди и позади него шествовала стража по четыре человека в ряд. В сопровождении конных воинов тронулась и тележка. Процессия направилась к Южным воротам.

Когда паланкин остановился у лобного места, к судье подошел величественный в своих сверкающих доспехах начальник гарнизона и проводил его к воздвигнутым за ночь подмосткам. В окружении своих помощников судья сел.

Подручные палача помогли приговоренным сойти с тележки. Всадники сразу же соскочили со своих коней, чтобы образовать кордон. Первые лучи зари играли кровавыми отблесками на лезвиях алебард.

Толпа сгрудилась на свободном пространстве, тайком бросая испуганные взгляды на четырех тягловых буйволов, которые неподалеку мирно пережевывали принесенное стариком крестьянином сено.

По знаку судьи подручные палача поставили Хуан Сана на колени. Они освободили его от таблички и распахнули ворот платья. Палач поднял свой огромный меч и посмотрел на судью. Тот наклонил голову, и тяжелый клинок обрушился на шею приговоренного.

Сила удара прижала лицо несчастного к земле, но его голова не отделилась от туловища. Может быть, этому помешала исключительная крепость его костей, или палач плохо рассчитал силу удара.

Ропот осуждения пронесся над толпой. Ма Чжун наклонился к секретарю и тихо сказал:

– Бедняга был прав, невезение преследует его до конца!

Подручные вновь поставили казнимого на колени, и на этот раз палач ударил с такой яростью, что голова взлетела и далеко откатилась от тела. Он подобрал окровавленную голову и поднес судье для того, чтобы тот пометил лоб своей алой кисточкой. Затем она была брошена в корзину, где должна оставаться, пока ее не подвесят за волосы у Южных ворот города.

Линь Фан в свою очередь был проведен в центр места казни, и подручные перерезали связывавшие его руки веревки. Увидев четырех буйволов, он пронзительно вскрикнул и забился, но палач схватил его за шею и бросил на землю. Помощники сразу же привязали к его запястьям и щиколоткам толстые веревки.

Палач дал знак старику крестьянину подогнать свою скотину. Судья наклонился к начальнику гарнизона и что-то прошептал ему на ухо. Начальник гарнизона отдал приказ своим людям, и те образовали плотное кольцо вокруг группы, чтобы избавить толпу от предстоящего ужасного зрелища.

Далекий крик петуха нарушил глубокую тишину. Все взгляды были направлены на начальника уезда. Он наклонил голову.

Пронзительный вопль Линь Фана быстро превратился в долгий, жалобный стон. Было слышно тихое посвистывание, которым крестьяне на пахоте погоняют своих быков. Этот звук, напомнивший о мирных сельских работах, заставил содрогнуться от ужаса всех присутствующих, и снова раздались вопли Линь Фана, прерываемые словно бы безумным смехом. Раздался сухой треск, похожий на треск разламывающегося дерева, и солдаты расступились.

Зрители могли видеть палача, отсекавшего голову Линь Фана от его чудовищным образом изуродованного тела. Затем он представил ее судье, который пометил лоб красной кисточкой. Позднее и она будет укреплена у городских ворот, рядом с головой Хуан Сана.

Палач протянул традиционную серебряную монету старику крестьянину. Хотя люди его класса не часто имеют возможность видеть драгоценный металл, человек сплюнул на землю и отверг проклятое вознаграждение.

Забили в гонги. Солдаты отдали честь, когда судья Ди с посеревшим лицом, с капельками пота на лбу спускался с подмостков.

Он поднялся в паланкин и попросил доставить его к храму Бога г покровителя города, где воскурил благовонную свечу и долго молился, прежде чем вернулся в ямынь.

Войдя в кабинет, он увидел ожидавших его соратников. Судья дал знак секретарю, чтобы тот налил ему горячего чая и принялся отхлебывать его небольшими глотками. Внезапно дверь резко распахнулась, и вбежал начальник стражи.

– Ваше превосходительство! – закричал он, – Мне сообщили, что госпожа Лян только что покончила с собой, приняв яд!

Секретарь и его товарищи в один голос изумленно воскликнули, но судья не проявил никакого удивления.

– Немедленно отправляйтесь к ней вместе с лекарем, устанавливающим смерть, – приказал он начальнику стражи. – Пусть он составит свидетельство, объявляющее, что старая госпожа покончила с собой в момент помутнения рассудка.

Затем судья Ди откинулся на спинку кресла и глухо произнес:

– Вот теперь дело «Лян против Линь» действительно закрыто. Последний представитель семьи Линь умер на лобном месте, последняя представительница семьи Лян только что покончила с собой. Почти тридцать лет чередующиеся проявления ужасающей ненависти образовали цепь низких обманов, насилия, убийств, поджогов. Мы только что присутствовали при завершении последнего акта, все действующие лица мертвы.