Смерть под куранты

– Ну вот, опять не удержалась, раньше времени раскрыла карты. И кто за язык дернул! Я планировал чуть позже.

– Меня так и распирает, – хохотнула Жанна.

– Кстати, Жанет, сама-то ты умеешь с фотоаппаратом обращаться? – поинтересовался хозяин дачи. – Лёвик наверняка научил? Это несложно.

– Что ты, – махнула рукой жена фотографа. – Для меня фотодело – темный лес, я даже не знаю, на какую кнопочку нажимать. Еще и уронить фотоаппарат могу.

Сколько Стас помнил, Жанна всегда была симпатичной круглолицей пышечкой. После школы ходили слухи, что девушка истязала себя различными диетами, но эффект был настолько мизерным, что в конце концов она бросила это дело и пустила все на самотек.

Возможно, из-за экспериментов над собой вскоре у бедняжки был обнаружен сахарный диабет, приходилось делать несколько раз в день уколы инсулина. Подобную информацию ему под большим секретом сообщила супруга. Помнится, он иронично пожурил ее за это: «Ты в курсе, что нарушаешь сейчас клятву Гиппократа?» На что Валентина ответила: «В курсе, но меня утешает тот факт, что ты умеешь держать язык за зубами».

Теперь же Валентина шепнула ему на ухо:

– Приготовься, наш аттракцион следующий. После этого… Перевоплощайся потихоньку в Деда Мороза.

Сюрприз Игнатенок оказался большим черным конвертом с фотографиями, который Лёвик, усевшись на свое место, положил на колени. После чего, выждав небольшую паузу, принялся торжественно доставать из него по одному снимку, пуская по кругу.

– Это мы на картошке под дождем, все промокли тогда…

– Тут наш физик чем-то Бельмондо напоминает, вам не кажется?

– Забыла, как звали нашу биологичку… Ей с распущенными волосами не идет, Мила, согласись…

– Лёвик, а ты, вижу, времени зря не терял! – Макс полушутя погрозил пальцем бывшему однокласснику. – Если б я знал, что ты все происходящее фиксируешь на пленку, был бы осторожнее… Сдержаннее, что ли. Ты самый настоящий… как это… парапаци.

– Папарацци, – подсказал Лёвик. – Так называются фотографы на Западе, кто стремится снять кинозвезд в домашней обстановке, с любовницами в постели и так далее.

Ты ведь не расколешься?

Реплики и комментарии сыпались с разных сторон, многие повскакивали со своих мест, чтобы разглядеть фото в руках у соседа.

– Это мой двоюродный брат, – показал Лёвик одну из фотографий, на которой был изображен солдат с автоматом Калашникова, свесивший ногу из вертолета и щурившийся на солнце. – В Афгане воюет, кстати.

– Он на тебя нисколько не похож, – заключила Лена Седых.

– Так не родной ведь, двоюродный. Пишет, что у многих крыша едет, жуть, короче… Например, свежий случай, из-под танка вылез один, и хохочет, и хохочет, остановиться не может.

– Кстати, знаете, как избежать Афгана? – как бы между прочим заметила Валентина, рассматривая фотографию с братом Лёвика.

– Поступить в институт с военной кафедрой, – ответил Макс.

– Если поступишь, то флаг тебе в руки, особенно – в медицинский вуз, оттуда точно не призовут, – кивнула доктор, возвращая фотографию. – Но есть способ попроще.

– Например, какой? – заинтересовался Лёвик. – Изобразить какую-нибудь болезнь? Навроде моей близорукости?

– Ты на верном пути, Лёвушка, но симуляцию близорукости очень быстро медики могут изобличить. И подтасовка раскроется, тебя же еще и накажут. Есть болезнь, которую лучше тебя самого никто не подтвердит. Например, энурез.

– Кажется, это ночное недержание, пардон, мочи, – морщась, как от зубной боли, сообщила Мила Снегирева. – У нас у младшего сына такая напасть…

– У-у-у, – протянул Максим, – тут ведь доказательства нужны.

– Ты что, – лукаво улыбнулась Валентина, глядя журналисту в глаза, – не можешь утром, простите, пописать в постель? Не в туалет идти, а прямо в постель пописать.

Под общий хохот Макс залился краской:

– Не пробовал никогда.

– Так попробуй, только не в новогоднюю ночь, разумеется. И никто не сможет доказать, что ты это делаешь специально. Если ты сам не проговоришься, кстати. Но ты ведь не расколешься?

Услышав уже знакомый мелодичный звон, все смолкли как по мановению волшебной палочки. Бородатый хозяин дачи стоял с полной рюмкой и требовал внимания.

– Друзья, про энурез, оно, конечно, интересно, но… я предлагаю выпить за наших педагогов. Они вложили в нас всё, что смогли, и даже больше. Чего греха таить, мы были несмышленышами и далеко не всегда ценили их труд. А теперь нам хочется попросить прощения за свои поступки, но… некоторых из них уже нет сейчас с нами. Пусть земля им будет пухом. И отрадно отметить, – тут хозяин дачи сделал многозначительную паузу, словно ища взглядом кого-то среди сидящих за праздничным столом, – что у нас есть последовательница их святого дела – Леночка Седых! Лена, этот тост частично посвящается тебе. Успехов тебе в этом нелегком и таком благородном деле! Итак, за учителей!

Стас увидел, как жена Макса после произнесенных слов залилась краской, словно оратор сказал про нее что-то непристойное. К счастью, румянец на щеках был к тому времени у многих, и практически никто не заметил ее конфуза. Хотя – не факт!