Смерть под маской

Ясно, что она замышляла это годами. Через шесть месяцев после того ужасного дня умерла свекровь, а меня выдворили отсюда, выделив небольшой сельский домик в самой дальней части поместья да немного мебели. По наследству от мужа мне достался личный доход, лишить которого меня нельзя, но, помимо него, у меня не было ничего. Ничего. Этот дом стал запретным для меня. Сына своего я не видела. Ее правление было абсолютным. И началось разорение: вещи увозились, продавались, выбрасывались – так или иначе от них избавлялись, от вещей, до которых этой особе не было никакого дела, и без единого слова протеста со стороны моего сына. Всем заправляла она. Она получала все, чего хотела и к чему стремилась, – и так много-много лет. Среди вещей, от которых она избавилась, оказалась и венецианская картина, о чем я ничего не знала. А узнала только гораздо позже. Роковое событие случилось через пять лет. Они с моим сыном отправились поохотиться, что проделывали почти ежедневно всю зиму. Муж мой с омерзением относился к этим забавам в полях, хотя и позволял отстрел хищников в поместье. Он был человеком мягким, но эта особа вытоптала все ростки кротости, способные прорасти в его сыне. Однажды в ноябре, во время охоты, преодолевая на лошади препятствие в лесу, она упала и разбилась насмерть, а падая, с силой врезалась в подгнившее дерево, которое повалилось, не удержавшись на слабых корнях, и убило еще одного всадника, а моего сына покалечило. Он выжил, доктор Пармиттер. И прожил, полностью парализованный, еще семь лет. Он остался жить, чтобы горько раскаяться в том, что учинил, раскаяться в своей женитьбе, стряхнуть с себя злые чары и просить меня о прощении. Само собой, я простила его не колеблясь, вернулась сюда и ухаживала за ним до самой его смерти.

И я положила себе восстановить этот дом в первоначальном виде, избавиться от всех до единой переделок, совершенных этой особой, выбросить отвратительное современное барахло, которым она заполонила все вокруг. Я возвратила слуг, уволенных ею. Я была одержима решимостью избавить Хоудон от всякой памяти о ней и не жалела сил, чтобы вернуть его в прежнее состояние.

У меня все получилось. Мне помогали верные люди, которые потянулись обратно, друзья и соседи, отыскавшие и со временем возвратившие сюда столько всякого добра.

Не удалось найти следов всего одной вещи. Венецианская картина много значила для меня, потому как… потому как ее узником оказался мой муж. Мой муж жил… живет, живет… в этой картине.

* * *