Смерть под маской

Площадь Сан-Марко запрудил народ, музыка звучала со всех сторон. Вместе с шествием мы медленно прошлись по Рива-дельи-Скьявони и обратно, а когда возвращались, над водой вспыхнули огни салюта, высвечивая небо, древние здания и водную гладь то зеленым и голубым, то красным и золотым. В воздух взлетали ракеты, дождем сыпались серебристые блестки конфетти. Зрелище было превосходное. И как же я радовался, что стал его частью!

Мы шли вдоль канала, минуя переулочки и площади, пока вновь не оказались среди высоких зданий возле моста.

Пристань была забита народом. Тут, похоже, собрались все участники шествия, нас то и дело теснили и толкали люди, пытавшиеся пробиться к кромке канала, где вереницей выстроились в ожидании гондолы, чтобы переправить людей на празднества на другом берегу. По-прежнему со всех сторон вспыхивал фейерверк, и всякий раз любующаяся чудом толпа восклицала в едином порыве. И тут я заметил, что многие одеты в карнавальные костюмы: среди нас сновали старинные венецианские персонажи – Старуха, Гадалка, Врач, Цирюльник, Мужчина с обезьянкой, Пульчинелла, Смерть с косой. Лица их скрывали низко надвинутые шляпы и маски, то тут, то там сверкал чей-то взгляд. Неожиданно меня охватила тревога. Я вовсе не собирался здесь оказаться. Сразу же потянуло уйти, возвратиться на нашу тихую площадь, посидеть за бокалом вина в этот упоительный вечер. Я повернулся к Анне.

Увы, ее не было рядом. Затерялась в волнующейся толпе. Я тут же бросился на поиски, окликая ее по имени. Обернулся, проверяя, нет ли ее за спиной, и кровь в жилах застыла. Сердце замерло. Во рту пересохло, язык словно распух – я имя Анна не в силах был выговорить.

Шагах в трех от себя я заметил фигуру в белой шелковой маске, отделанной блестками, с султаном из перьев. Ее глаза – темные, громадные – горели ненавистью.

Я пробивался влево, поближе к улочке, подальше от канала, от гондол, покачивавшихся на воде, подальше от масок, от толпы и ярких огней фейерверка, по-прежнему вспыхивавших в небе и каскадом сыпавшихся вниз. Я потерял из виду ту женщину, а когда обернулся, ее уже не было.

Тогда я побежал. Бежал и бежал, зовя Анну, кричал, просил о помощи, а под конец просто орал, разыскивая во всех закоулках, на всех перекрестках Венеции свою жену.

Вернулся в гостиницу. Поднял на ноги полицию. Вынужден был задержаться, чтобы сообщить приметы Анны. Полицейские утешали, мол, приезжие теряются в Венеции каждый день, особенно в толпе. Говорили, что до наступления дня у них мало надежды разыскать ее, но, скорее всего, она вернется сюда сама или с помощью кого-нибудь из местных; возможно, она упала или почувствовала себя плохо. Полицейские были невозмутимы. Старались ободрить меня. И ушли, посоветовав дожидаться Анну в гостинице.

Но ждать я не мог.

Должен бросить эту проклятую историю и снова отправиться на поиски. Я с ума сойду, пока не отыщу ее. Ведь я видел женщину в белой шелковой маске с султаном из перьев, женщину из той истории, пылающую жаждой мести. И уже верил в нее. Зачем ей понадобилось вредить Анне, я понятия не имею, только она губитель счастья, из тех, кого даже смерть не может остановить в желании неотступно преследовать и чинить боль.

Сил не пожалею, чтобы сделать все необходимое… Я, видно, один только и способен… положить всему этому конец.

Рассказ девятый

Закончить эту историю досталось мне, Анне. Только быть ли концу? О, он должен, обязан наступить! Не может же подобное зло хранить в себе силу вечно?

В толпе на причале я почувствовала, как меня сначала потеснили несколько человек, старавшихся пробиться вперед. В общем-то, испугалась я за девочку, стоявшую на самой кромке канала, и оттащила ее от воды. Сама едва не потеряла равновесие, но чья-то рука подхватила меня, позволив устоять. Пугало только, что рука эта держала меня так крепко, что стало больно и пришлось вырываться. Мелькнул чей-то беглый взгляд, такой злобный, что я содрогнулась и увидела руку, которая снова потянулась ко мне. Но тут меня потащила вперед толпа, напиравшая в обратную сторону, прочь от людей, стоявших у воды, и я вместе с ней устремилась к узкому проходу между двумя высокими домами и мостиком через боковой канал.

Потом грянул оркестр, все мы пошли под музыку к Риальто и, миновав его, двинулись дальше. Захваченная обстановкой, я смеялась, хлопала в ладоши, любовалась фейерверком, все еще вспыхивавшим в вечернем небе. На душе было радостно. Я не знала, где мы находимся, но считала, что в любой момент могу повернуть обратно.

Но почему-то не сделала этого. Мы уходили все дальше, оркестр продолжал играть, детишки били в игрушечные барабаны, а мы шли и шли по улицам, одолевали мосты, пересекали площади. Знакомая мне Венеция осталась далеко позади. А потом я споткнулась на неровной мостовой и всем своим весом упала на руку. Услышала, как что-то хрустнуло, ощутила боль и вскрикнула. Люди остановились, склонились надо мной, стараясь помочь, и при этом так быстро тараторили по-итальянски, что я ничего не понимала. Мне становилось все хуже, и наконец я потеряла сознание.