Смерть под маской

Картину я возненавидела с первого взгляда. Ведь прислал ее автор отвратительного письма. Но было и еще кое-что. Я не очень разбиралась в живописи, но росла среди восхитительных полотен, доставшихся нам по наследству по материнской линии: прелестные английские пасторальные сценки, всадники на лошадях и с собаками, написанные маслом натюрморты с цветами и фруктами, — невинных и радостных, доставлявших мне удовольствие. Эта же живопись показалась мне темной и зловещей. Если бы тогда я знала такие определения, как «порочная» и «упадническая», то пустила бы их в ход, оценивая ее. Вглядываясь в лица на картине, в глаза под масками и холодные улыбки, в призрачные фигуры в окнах и сумраке ночи, я содрогалась. Мне становилось не по себе, я ощущала страх.

Зато Лоренс, увидев картину, без конца ее нахваливал, находя интересной. Когда он спросил, кто ее прислал, я солгала: сказала, что куда-то подевала карточку, затеряла среди других, увлекшись распаковкой. Я вряд ли могла бы объяснить ему свои чувства к картине: такими они были странными, не похожими на все прежде испытанные. Я не сумела бы подыскать для них верные слова, опасаясь оказаться смешной. Две тайны. Не очень-то хорошее начало для брака, подумаете вы. Но что еще мне оставалось?

Я слишком мало знала об этом мире и людях. Росла в радости, не ведая зла. Так что лишь за день-два до нашей свадьбы поняла, кто прислал и анонимное письмо, и картину, да и то лишь после того, как случайно заметила адресованный Лоренсу конверт с тем же самым почерком. Я спросила его об отправителе, и он назвал мне молодую особу, на которой едва не женился. Помню, как звучал его голос: будто он что-то таил от меня, будто старался не придавать письму никакого значения. Так, кое-какие сведения, интересовавшие его много месяцев назад. И он заговорил о чем-то другом. Меня не тревожило, что у него остались к ней какие-то чувства. Испугало другое: он тоже получил письмо, полное ненависти и желания причинить зло, и хотел защитить меня, умолчав об этом. Я поняла, кто прислал нам картину. Мне незачем было его спрашивать. Но это встревожило еще больше. Хотя я и сама не понимала причины своего страха. Картину я невзлюбила: она отталкивала меня, вгоняла в дрожь. Но ведь это же всего-навсего картина. Можно повесить ее в укромный уголок нашего дома, а то и вовсе убрать подальше.