Читаем Смерть под занавес полностью

Смерть под занавес

Катя молчала. Ей вдруг ужасно захотелось стереть весь грим с лица Рубальского и посмотреть на него настоящего. Но это было невозможно. Катя неоднократно читала и слышала рассуждения о том, что актерами рождаются, что талант актера рано или поздно даст о себе знать. Но теперь ей казалось, что это была не вся правда о сущности актера. Наверное, страсть к лицедейству все-таки приходит не сразу, постепенно, формируется в течение жизни. Возможно, в этом есть почти болезненная тяга уйти от себя, прикрыться чужими словами и страстями, выдав их за свои собственные.

Станислав Робертович вдруг замкнулся, заду-мавшись о чем-то своем.

- Простите, а вы не заметили чего-то особенного в тот вечер, когда был убит человек в партере?

- А я вообще не играл в тот вечер, я находился дома. Я не занят в спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь".

Перед тем как подняться со стула, Катя еще раз окинула взглядом гримерную Станислава Робертовича. Почти та же обстановка, что и в гримерной Рудика, только в углу висит пейзаж, и окно побольше и пониже, на уровне груди, а не под потолком. Катя на какую-то долю секунды встретилась глазами со старым актером и прочитала в них плохо скрытое торжество.

Станислав Робертович поставил на место стакан с кисточкой для пудры. Раньше пудрились пуховкой. Белой, воздушной, почти невесомой, как маленькое облачко. Рубальский посмотрел на себя в зеркало. Нет, выглядит он неплохо. И отвечал на вопросы с большим достоинством. Кто сейчас работает детективами? Просто девчонка. Воображает о себе бог знает что! А ведь он так много повидал в жизни! Мог бы поделиться опытом, это было бы ей полезно.

Булавка, которой был прикреплен воротник костюма, слегка царапнула шею. Хорошо, что он все-таки не сказал, где и когда познакомился с Гурдиной. Это было их маленьким секретом. Секретом, о котором никому не следует знать. Тогда бы пришлось раскрыть кое-что из его прошлого. А сейчас он хотел бы его забыть. Незачем ворошить старое.

Рита читала книгу, когда Катя постучалась к ней.

- Да? Вы - Катя? Меня Лина Юрьевна преду-предила. Проходите.

Короткая стрижка придавала Рите сходство с Мирей Матье. Она была одета в длинное бежевое платье с разрезом сбоку. Сидела Рита в круглом уютном кресле, вытянув ноги. Стул, на который села Катя, находился напротив зеркала, поэтому она увидела себя как бы со стороны, в обрамлении искусственной гирлянды цветов и приколотых по бокам открыток.

- Одну минуту, сейчас дочитаю, просто не могу оторваться. Можно?

- Да, конечно.

Через минуту Рита захлопнула книгу и положила ее на призеркальную тумбочку.

- Любимая книга, "Трое в лодке, не считая собаки". Могу перечитывать бесчисленное количество раз. Когда плохое настроение, всегда беру в руки эту книгу, и становится легче. Как психотерапия.

- Рита, а что вы скажете о Станиславе Робертовиче? Он вполне... - Катя замялась, не находя нужных слов.

- Да, он абсолютно нормальный, просто иногда позирует и переигрывает. Он из породы фанатиков, для него любое событие в жизни - повод для игры или розыгрыша. А так он очень воспитан, интеллигентен. Мне, например, он симпатичен. Есть и молодые, которые гораздо хуже.

"Интересно, о ком это она? - мелькнуло в голове у Кати. - О Рудике? Об Артуре?"

- Рита, вот все, с кем я ни поговорю, в один голос убеждают меня, что вы, актеры, работаете в едином ансамбле. Неужели между вами нет никаких разногласий?

- Практически нет, все разногласия на корню пресекаются Эллой Александровной. Она считает, что конфликты разрушают театральную труппу. Она вообще сторонница жесткого стиля в работе. Мне лично она представляется хирургом, блестяще делающим сложные операции.

"Ну и эпитеты! - отметила про себя Катя. - "Диктатор", "царица", "хирург", "удивительная женщина". Так и хочется спросить: "Кто вы, Элла Александровна?"

- Ну а лично вам легко работать в коллективе?

- Легко, потому что я давно привыкла ни на что не обращать внимания. Все ненужное, не относящееся к работе, я сразу отсекаю как лишнее. Коллектив у нас сплоченный...

- Вы были влюблены в Артура? - бог знает почему выпалила Катя. Эта фраза вылетела у нее нечаянно, потому что Катя уже не могла ничего слышать о дружном коллективе, воспитанных актерах и сильном режиссере. Ей страстно захотелось возмутить эту гладь, пусть даже и не совсем приличным способом.

- Это что - злая шутка? Да я его ненавижу! - В глазах Риты зажегся злобный огонек, который вы-глядел тем страшнее, что еще минуту назад она была невозмутима, как египетский сфинкс.

- Почему?

Рита уже овладела собой.

- Это мое личное дело.

- Я провожу расследование, и поэтому все личное может пролить свет и на другое - не столь личное и интимное.

- Это никак не относится к убийству.

- Что вы делали в тот вечер, когда шел спектакль "Сон Шекспира в летнюю ночь"?

- Играла, у меня была небольшая роль в самом начале.

- А потом?

- Потом я сидела в холле, зашла в буфет, была какое-то время в гримерной, читала.

- Вы спускались в зрительный зал?

- Зачем?

- Ну, мало ли...