Смерть под занавес

Во-вторых, и это было главным, Игорь в очередной раз улетал по делам на Кипр. Все два года, что они были знакомы, им приходилось вести друг с другом затяжные бои вселенского масштаба. Катя скандалила и требовала к себе внимания, Игорь кричал, что у него срывается очередная трастовая сделка. Он на Катиных глазах уже сменил, по крайней мере, семь работ и даже успел побывать организатором культурных мероприятий международного фестиваля "Волжский базар". "Вот именно базар, - кричала Катя, - у нас не жизнь, а сплошной базар, и когда только все это кончится!" Игорь клялся в вечной любви, просил прощения, обещал исправиться, неделю-другую они жили в полном согласии, а потом все начиналось сначала.

Командировка на Кипр, неизвестно на какое время, совершенно выбила Катю из душевного и физического равновесия. Она то принималась бежать, то останавливалась и размахивала пакетом, где сидел царственный Монтессума, и ехидно улыбалась, слыша его противный писк, то садилась прямо на землю и снова начинала плакать.

Вынырнувшая из-за поворота машина ослепила ее фарами, и она застыла как вкопанная, вместо того чтобы отбежать в сторону. Машина резко затормозила. Катя ожидала яростных криков, проклятий на свою голову и патетических восклицаний типа: "Тебе что, жизнь надоела?!" Но мужчина, который подошел к Кате, ничего не сказал. Он посмотрел на ее зареванное лицо, опухшие губы и молча отвел в сторону. Катя от неожиданности выронила пакет на землю. Воспользовавшись ее минутной оплошностью, "разновидность енота" сиганула в кусты. И тут Катю словно прорвало, она бросила незнакомцу в лицо все, что думает о подругах, оставляющих страшных крыс на попечение друзей; о неверных сумасбродных мужчинах, которые носятся по всему земному шару в поисках непонятно чего; о мерзкой погоде, толстой директрисе гимназии и собственном одиночестве.

Выслушав этот монолог, мужчина отправился на поиски гордого животного. Катя присоединилась к нему. За двадцать минут прочесывания местных окрестностей она успела провалиться в канаву, порвать юбку и потерять одну туфлю. Тварь обнаружилась на дороге. Она сидела и с наслаждением наблюдала, как двое взрослых людей чуть ли не на карачках ползают, обследуя кусты, и обшаривают канаву. Увидев свою крысу, Катя издала победный клич и бросилась к ней с радостным восклицанием. Она два раза подбросила Монтессуму в воздух и чуть не расцеловала. Потом, в машине, мужчина расспросил Катю о ее работе и сказал, что решит все проблемы. Когда он предложил ей поработать в детективном агентстве, Катя от счастья чуть не свалилась с сиденья. Она кинулась обнимать мужчину, и они едва не врезались в трейлер, ехавший впереди. Так Катя и попала в "Белый гриф", даже ни разу не задумавшись, сумеет ли она там работать. Катя прекрасно знала, что если она захочет... А потом - ведь разглядел же ее ночной спутник в ней что-то такое, что решил помочь устроиться на работу, а значит, она сможет.

Но когда Кате дали фотографию человека, убитого в партере, она растерялась. То, что она увидела, было из ряда вон выходящим. Человек словно улыбался. Его гримаса была какой-то странной и нереальной. Это было чудовищно, противоестественно! Позже, успокоившись, Катя еще раз взглянула на фотографию. Ничем не примечательное лицо. Мужчина лет сорока, без всяких особых примет. Никто не явился его опознавать и не спохватился о нем. Человек ниоткуда.

***

- Не знаю, - Вячеслав Артемьевич в задумчивости поскреб подбородок рукой, - не знаю, правильно ли я сделал, поручив это расследование Муромцевой.

Алексей Николаевич Ярин, или, как его обычно звали в агентстве, Ярила, понимал, что шеф разговаривает сам с собой.

Зазвонил телефон.

- Я занят, - Конев в раздражении швырнул трубку на рычаг. - Ты как бы направляй ее, но вместе с тем прислушивайся к тем выводам, которые она сделает. Иногда взгляд со стороны, особенно в таких запутанных делах, очень помогает. Ты и сам знаешь это.

Вячеслав Артемьевич вышел из-за стола и пожал Ярину руку. Тот понял, что предстоящему делу руководитель "Белого грифа" придает большое значение. Задета его профессиональная гордость, и он жаждет смыть клеймо позора, допущенного агентством, а значит, и лично им. А для него, Ярина, это означало одно - надо сделать все возможное и невозможное, чтобы оправдать доверие своего шефа.

Сейчас Алексей Николаевич все реже и реже вспоминал свою прежнюю работу школьного учителя истории: буйных деток, нудного завуча, бесконечные придирки к программе и контроль над "учебным процессом". Эпоха перемен повергла его в тихое изумление, вскоре перешедшее в раздражение, а потом в меланхолию. Нет, он никак не вписывался в эту суматошную жизнь, не успевал идти с ней в ногу и поэтому все чаще спотыкался на тернистом пути и прихрамывал.

После смерти матери он жил один в двухкомнатной квартире недалеко от метро "Кузьминки", женат никогда не был, о чем, собственно говоря, почти не жалел. Он почему-то был уверен, что за него, тщедушного очкарика, никто не рискнет выйти замуж.