Смерть президента

— Рано, Каша, — прошептал Цернциц. — Пусть потрепется…

— Что-то давно внизу асфальт не отмывали, — негромко сказал Пыёлдин, но крысоид услышал. Испугала его не сама угроза, ведущего потрясла быстрота, с которой здесь принимались решения.

А Пыёлдин и в самом деле готов был немедленно отправить нагловатого крысоида в дальний полет, из которого в Дом никто еще не вернулся. И не остановили бы его ни предстоящие выборы, ничто бы не остановило.

Эта короткая вспышка убедила Пыёлдина в том, что он действительно готов к схватке с теми людьми, которые собрались где-то в студии, чтобы задать ему свои вопросы. Он даже хотел, чтобы эти вопросы начались побыстрее, когда-то и на допросы он шел охотно, испытывая внутреннее превосходство перед следователем, который тратит столько сил и нервов, чтобы выведать у него какой-то пустяк. И лишь от Пыёлдина, от его доброй воли зависело, выдаст он следователю маленькую свою тайну или не выдаст…

И еще одно обстоятельство придавало Пыёлдину уверенности. Он вдруг ощутил, что обладает достаточными знаниями, ораторскими способностями, чтобы расправляться с самыми каверзными вопросами. В этом, собственно, не было ничего сверхъестественного, все мы знаем гораздо больше, чем нам кажется, и можем, если уж возникнет необходимость, извлечь из себя знания о чем угодно. Достаточно взять любую книгу и за две-три секунды пролистать ее страницы веером — и все, можно считать, что книга прочитана от начала до конца. Более того, вся она, до последней запятой, до типографской оплошности навсегда отпечатана в мозгах. И что бы ни случилось в будущем, вы невольно, сами того не замечая, будете учитывать и те знания, которые просочились в вас за недолгие секунды, когда мелькали перед глазами те страницы. Трудность лишь в том, чтобы эти знания извлечь из собственного подсознания.

А Пыёлдин находился как раз в приподнятом, возбужденном состоянии, когда спрятанные знания извлекались без всяких усилий с его стороны, знания, которыми он надышался в тюремных камерах, в студенческих аудиториях, почерпнул из газет, которых не читал, на которые просто мог бросить взгляд, проходя мимо газетной витрины…

— Поскольку наша передача идет на многие страны мира, — ведущий оправился наконец от шока, — то я бы, с вашего позволения, начал с международных отношений.

— Не возражаю, — ответил Пыёлдин и спокойно взглянул в стеклянные глаза видеокамер. Нет, никто из прежних его сокамерников не узнал бы в бледном, высоком человеке того шалопута, которым он был.

— Начнем со Страны восходящего солнца… Наши ближайшие соседи настаивают на возвращении им Южных островов… Как вы поступите, став президентом… Если это, конечно, случится, — не удержался крысоид от ухмылки.

— Случится, — невозмутимо ответил Пыёлдин. — Можешь в этом не сомневаться.

— И вы станете президентом?

— Разумеется.

— Продолжим. Что вы все-таки ответите южным соседям на их, в общем-то, справедливые требования.

— Насколько они справедливы, буду решать я. Твое мнение о справедливости их требований никого не интересует. Можешь написать его на собственной заднице…

— Прошу прощения… Как же нам все-таки быть с соседями?

— Я посоветую им заткнуться. Пусть слушают свои поганые магнитофоны, ездят на своих поганых машинах по своим трясущимся островам и не лезут, куда их не просят.

— Но любое решение должно быть обоснованно… Тем более президентское решение… Если эти острова являются их исконной землей, на которой их предки…

— Заткнись, — сказал Пыёлдин с усталостью в голосе. — Подними географические карты двухсотлетней давности… подними и посмотри.

— И что я там увижу? — улыбнулся крысоид, обнажив два длинных передних зуба.

— На картах обожаемых тобой соседей ты не увидишь островов, к которым тянутся их трясущиеся ручонки. Эти острова ты увидишь на картах Петра Первого. Они всегда принадлежали нам и всегда будут нам принадлежать. Так же, как и Крым.

— Другими словами, вы предъявляете территориальные претензии к соседнему государству?

— Хохлы никогда не имели самостоятельного государства. А Крым никогда им не принадлежал. Крым был передан только для административного управления в границах одного государства.

— Но если сегодня эти земли оказались у них…

— Не оказались. Они остались там, где находились сотни, тысячи лет назад. Остальное — предательство. И с этим предательством я намерен разобраться.

— Виновников сбросите с крыши этого Дома? — хихикнул крысоид.

— Может быть.

— Но если пойти по этому пути, то и северо-западные территории… Морское побережье…

— И с этими мызгачами разберусь. Ведь это наши военные трофеи, мы их получили, разгромив на поле боя тевтонцев, ливонцев и прочих фашистов.

— А себя вы не считаете фашистом?

Пыёлдин задумчиво посмотрел на крысоида, замершего в ожидании ответа, на его обнажившиеся два передних зуба, потом повернулся к Анжелике. Красавица чуть заметно кивнула божественной своей головкой.