Смерть президента

— Золоченые зажигалки, авторучки с золотыми перьями, мундштуки и портсигары тоже входят в список, — крикнул ему вслед Пыёлдин, но Цернциц даже не оглянулся. — За них тоже полагается расстрел на месте, — последние слова Пыёлдин произнес, уже повернувшись к толпе.

Возникла некоторая заминка, никто не решался шагнуть к двери первым. И тогда Пыёлдин сам схватил за шиворот первого подвернувшегося мужика и подволок к двери. Мужик оказался полной противоположностью самому Пыёлдину — высок, полноват, но полнота у него была какая-то уверенная, судя по всему, в своей предыдущей жизни он был и обеспечен, и уважаем. Правильные черты лица несколько портила неестественная бледность, но мужик изо всех сил старался свой испуг спрятать.

— Обыскать! Ощупать! Обмацать! — приказал Пыёлдин и тут же сам показал, как это следует делать. Быстро, как с болта, свинтил с пухловатого пальца мужика золотой перстень, украшенный бриллиантом размером с хорошую горошину, и небрежно бросил его в коробку. — Это все? — спросил Пыёлдин.

— Все! — ответил тот с легким вызовом.

— А деньги?

— Ах, деньги. — На этот раз в его голосе прозвучало еле заметное пренебрежение, о чем, дескать, можно говорить с человеком, который требует деньги. Вынув из внутреннего кармана плотный кожаный кошелек, мужик, даже не заглянув в него, бросил в коробку. Однако Пыёлдин чутко уловил нотку пренебрежения в голосе красавца, и это ему не понравилось.

— На этот раз все? — спросил он придирчиво.

— На этот раз все, — ответил мужик, и в этих словах Пыёлдин опять уловил нечто обидное. В них явственно прозвучало снисхождение.

— Проверим! — И Пыёлдин, легко, даже как-то невесомо ощупав все карманы мужика и все те места, где могло быть что-то спрятано, вынул из-под мышки небольшой плоский пистолет. — Настоящий? — спросил он у строптивца.

— Да как сказать… — замялся тот.

— Зажигалка?

— Вроде того…

— Проверим?

— Чего ее проверять…

— Проверим! — на этот раз утвердительно произнес Пыёлдин. Он сдвинул кнопочку предохранителя и, прежде чем кто-либо сообразил, что происходит, поднес пистолет к виску такого красивого, такого молодого мужчины в нарядном вечернем костюме.

И нажал курок.

Раздался выстрел.

Красавец с развороченной головой рухнул на пол, под ноги Пыёлдину, и забился, задергался в предсмертных судорогах. Из головы, обезображенной входной и выходной ранами, хлестала кровь, сочились мозги. Толпа в ужасе отшатнулась назад, прижалась к стенам.

— Надо же, оказывается, вовсе и не зажигалка, — озадаченно пробормотал Пыёлдин, вертя перед глазами маленький черный пистолет. — А говорил, зажигалка… Врал, наверно, — пробормотал Пыёлдин. — А может, шутил… Но! — Пыёлдин поднял голову и твердо посмотрел в глаза тысячной толпе. — Есть вещи, которыми не шутят, — и бросил пистолет в картонную коробку. — Следующий! Прошу, граждане хорошие! Только без давки, только по очереди! Хватит всем! — Последние слова были явно излишними, но они опять ворвались из затейницкого прошлого Пыёлдина, когда он распределял детские новогодние подарки на утреннике.

Больше никого обыскивать не пришлось. Все настолько быстро и охотно снимали с себя «кольца и браслеты, бусы, амулеты», будто оказались в собственной спальне. Пыёлдин только радовался, видя неподдельное, искреннее желание избавиться от постылых ценностей, которые только портят жизнь человеческую и не приносят ничего, кроме зависти в глазах ближних, зависти, легко превращающейся в ненависть.

— Вижу, вижу, — приговаривал Пыёлдин время от времени, сталкиваясь со слишком уж угодливым взглядом очередного заложника. — Молодец… И ты, баба, тоже молодец… Далеко пойдешь… Если, конечно, не сядешь, — добавлял он.

Заметив мечущегося в стороне громадного детину с коротким ежиком седоватых волос, Пыёлдин поманил его пальцем, а когда тот приблизился на подгибающихся от ужаса ногах, Пыёлдин свой указательный палец, которым только что манил детину, перевел на замершего у ног мертвого красавца, впрочем, красавцем его уже никто никогда не назовет.

— Обыскать, понял?

— Его? — Голос детины дрогнул.

— Не меня же! — весело рассмеялся Пыёлдин. — Ну, ты даешь! Как звать-то?

— Посибеев. Зам.

— Что?!

— Заместитель Ивана Ивановича.

— Понял, — кивнул Пыёлдин. — Умница. Значит, так… Обыскать, — он снова ткнул пальцем в коченеющий труп в вечернем костюме. — Все, что найдешь — в коробку. А самого… — Пыёлдин указал на утыканное звездами окно в конце коридора.

— Но ведь… Это…

— Есть вопросы? Сомнения? Колебания? Отсутствие жизненной позиции?

— Вопросов нет.

— И ты далеко пойдешь, если выживешь. Тащи этого хряка и скидывай в окно. А то завоняется, запах пойдет… Неприятно будет здесь находиться. О вас же забочусь!