Смерть приходит в Пемберли

Некоторое время они сидели в молчании, глядя, как поток завихряется в водовороте и крутится поверх плоских речных камней. Потом Дарси заговорил вновь:

— Но есть еще кое-что, о чем нужно сказать. Как мог я быть таким бесчувственным, таким самонадеянным, когда старался отдалить Бингли от Джейн? Если б я потрудился поговорить с ней и узнал, как она добра и благородна, то понял бы, что Бингли будет счастливейшим человеком, если завоюет ее любовь. Наверное, я боялся, что если Бингли и твоя сестра поженятся, мне будет труднее побороть любовь к тебе, страсть, все набиравшую силу, которую, однако, я должен был победить. Из-за той тени, которую жизнь моего прадеда набросила на нашу семью, меня с детства приучили, что большое состояние накладывает большую ответственность и что когда-нибудь забота о Пемберли и многих людях, чье благополучие и счастье зависят от него, ляжет на мои плечи. Собственные желания и личное счастье должны всегда отступать на второй план перед этой почти священной обязанностью.

Эта уверенность в том, что я совершаю неправильный поступок, привела к тому, первому, позорному предложению и к еще более постыдному письму, последовавшему за ним, в котором я пытался хоть частично оправдать свои действия. Делая предложение, я сознательно подбирал слова, которые ни одна женщина, относящаяся преданно к своей семье и наделенная гордостью и самоуважением, не могла принять, и после твоего презрительного отказа и моего оправдательного письма я был убежден, что все мысли о тебе навсегда похоронены. Но не тут-то было. Мы расстались, но ты по-прежнему царила в моем уме и сердце, а после того как ты с дядей и тетей посетила Дербишир и мы неожиданно встретились в Пемберли, я уже твердо знал, что люблю тебя и всегда буду любить. Именно тогда я стал без особой надежды показывать тебе, что изменился и могу стать мужчиной, которого ты сочтешь годным себе в мужья. Я походил на маленького мальчика, который хвастается игрушками, мечтая, чтобы его похвалили.

Помолчав, он продолжил:

— Внезапная перемена — после того позорного письма, которое я вручил тебе в Розингсе, после дерзости, немотивированного чувства обиды, высокомерия и оскорбительного пренебрежения к твоей семье — последовала слишком скоро, как и моя встреча с тобой и мистером и миссис Гардинер; потребность исправить нанесенный ущерб, добиться твоего уважения, надежда на более теплые отношения была так настоятельна, что заставила забыть об осторожности. Но разве ты могла поверить, что я изменился? Да и какой разумный человек поверил бы? Должно быть, даже мистер и миссис Гардинер знали о моей репутации гордеца и самонадеянного зазнайки и были поражены произошедшей переменой. И конечно, ты сочла предосудительным мое отношение к мисс Бингли. Ты заметила это, когда пришла в Недерфилд навестить больную Джейн. У меня не было никаких матримониальных намерений по отношению к Каролине Бингли, так почему я подавал ей надежду, постоянно приезжая в их дом? Временами моя грубость в обращении была для нее унизительной. И сам Бингли, честный парень, должно быть, рассчитывал на наш союз. Я вел себя не как друг и джентльмен. На самом деле меня настолько переполняло отвращение к себе, что я уже не годился для человеческого общества.

— Не думаю, что Каролину Бингли, преследующую определенную цель, легко унизить, — возразила Элизабет, — но если ты полагаешь, что разочарование Бингли из-за несостоявшегося союза важнее неудачной женитьбы на ее сестре, я не стану тебя выводить из этого заблуждения. Тебя нельзя обвинить в обмане, потому что никто никогда не сомневался в твоих истинных чувствах. А что до моей перемены к тебе, ты должен помнить, что я постепенно узнавала тебя и наконец влюбилась. Может быть, я поверила, что ты изменился, потому что всем сердцем желала этого. И если мной скорее руководил инстинкт, чем разум, разве в результате я не оказалась права?

— Еще как права, любовь моя!

— Мне тоже есть в чем раскаиваться, — продолжила Элизабет, — и твое письмо принесло реальную пользу: оно впервые заставило меня задуматься, не ошибаюсь ли я в Джордже Уикхеме; ведь не мог лучший друг мистера Бингли вести себя так, как описывает мистер Уикхем, — не выполнить волю отца и таить злой умысел. Так что письмо, которое ты так осудил, принесло какую-то пользу.

— Слова об Уикхеме были единственно правдивыми во всем письме, — сказал Дарси. — Странно, не правда ли, что я, сознательно стараясь унизить тебя и сделать больно, не мог, однако, вынести мысль, что ты будешь всегда видеть во мне человека, каким изобразил меня Уикхем.

Элизабет придвинулась ближе к мужу, и некоторое время они сидели в молчании.

— Мы оба уже не те люди, какими были тогда, — сказала она. — Давай вспоминать только хорошее, а в будущее смотреть с верой и надеждой.