Смерть приходит в Пемберли

Для Дарси болезнь доктора Клитероу была особенно некстати. Он и сэр Селвин Хардкасл профессионально уважали друг друга, но работать вместе им было некомфортно; более того, пока отец Дарси не унаследовал поместье Пемберли, их семьи враждовали. Ссора возникла при деде Дарси: тогда молодого слугу из Пемберли, Патрика Рейли, обвинили в краже оленя из парка сэра Селвина и впоследствии повесили.

Эта смерть вызвала возмущение жителей Пемберли, однако считалось, что мистер Дарси пытался спасти юношу; он и сэр Селвин как бы оказались во власти навязанных имиджей: один — сострадательный судья, другой — твердый хранитель закона, даже фамилия Хардкасл[5] тут оказалась подходящей. Слуги последовали примеру хозяев, враждебность и чувство обиды между семьями передавались от отца к сыну. Только с переходом Пемберли к отцу Дарси стали предприниматься попытки наладить отношения, и решающая была предпринята, когда отец уже лежал на смертном одре. Тот попросил сына сделать все возможное, чтобы восстановить былое согласие, подчеркнув, что существующая враждебность не служит ни интересам закона, ни добрым отношениям двух семейств. Дарси — частично из-за врожденной сдержанности, частично из-за убеждения, что открытым выяснением отношений можно только усугубить положение, — выбрал более тонкий ход. Последовали приглашения на охоту, на семейные обеды, которые были приняты Хардкаслом. Возможно, он тоже все явственнее ощущал опасность застарелой вражды, но возобновление соседских отношений не переросло в дружеские. Дарси знал, что в сложившейся ситуации Хардкасл поведет себя как добросовестный и честный судья, но не как друг.

Конь, казалось, не меньше всадника радовался свежему воздуху и возможности поразмяться, и уже через полчаса Дарси спешился у дома Хардкасла. Предок сэра Селвина получил титул баронета во времена короля Якова I, тогда же возвели и дом — большое, беспорядочно построенное здание, издалека привлекавшее внимание семью высокими тюдоровскими трубами: иначе дом было бы трудно заметить из-за окружавших его плотной стеной рослых вязов. Внутри дома было темновато из-за маленьких окон и низких потолков. Отец нынешнего баронета, пораженный великолепием некоторых расположенных по соседству зданий, сделал элегантную пристройку к дому, которая, однако, не гармонировала с остальным, и ею редко пользовались, отведя под жилье для слуг. Сэр Селвин предпочитал старую часть здания, несмотря на многочисленные неудобства.

Дарси потянул за железный звонок, который вдруг произвел такой резкий металлический звук, что мог разбудить мертвого; через несколько секунд дверь открыл Бакл, дворецкий сэра Селвина, который, как и хозяин, похоже, мог обходиться без сна: его можно было застать на ногах в любое время суток. Сэр Селвин и Бакл были неразлучны; считалось, что место дворецкого в семействе Хардкаслов передается по наследству: и отец, и дед Бакла тоже были дворецкими. Удивительным казалось и семейное сходство: каждый Бакл имел квадратную плотную фигуру, длинные руки и лицо добродушного бульдога. Бакл взял у Дарси его шляпу, плащ для верховой езды и, хотя хорошо знал гостя, обратился с просьбой назвать имя, что входило в обязательный ритуал, и попросил подождать, пока он доложит о нем. Время тянулось медленно, но вот послышалась тяжелая поступь дворецкого, шаги приближались, и наконец он объявил:

— Сэр Селвин в курительной комнате, прошу следовать за мной, сэр.