Смерть приходит в Пемберли

— Меня обвиняют в убийстве капитана Мартина Денни, это обвинение я отрицаю и объявляю, что невиновен. Я действительно не совершал этого преступления и надеюсь на справедливое правосудие моей страны. Я служил с капитаном Денни в национальной гвардии более шести лет назад, тогда он и стал не только моим товарищем по оружию, но и близким другом. Эта дружба продолжалась и дальше, и его жизнь была мне также дорога, как собственная. От любого врага я защищал бы его до последней капли крови, и если б присутствовал при трусливом нападении, приведшем к смерти моего друга, то так бы и поступил. Свидетели говорили о ссоре между нами в гостинице перед тем, как мы отправились в эту роковую поездку. Не ссора, а всего лишь небольшое разногласие между друзьями, но виновен в нем был я. Капитан Денни, с его высокими представлениями о чести и жалостливым сердцем, считал, что я поступил неправильно, подав в отставку при отсутствии стабильного заработка и собственного дома. И еще он думал, что мой план оставить на ночь миссис Уикхем в Пемберли, с тем чтобы она посетила на следующий день бал, никуда не годится и причинит неудобство миссис Дарси. Я думаю, нарастающее недовольство моим поведением сделало для него непереносимым мое общество, и по этой причине он остановил экипаж и побежал в лес. Я бросился за ним, убеждая вернуться. Ночь была бурная, лес местами непроходимый, все это могло быть опасным. Не отрицаю, я говорил слова, которые мне приписывают, они означали то, что я считал себя в ответе за смерть друга: ведь именно наши разногласия повлекли его в лес. Я много выпил, но среди алкогольного тумана ярко вспоминается испытанный мною ужас, когда я нашел его и увидел залитое кровью лицо. Его глаза подтвердили то, что я уже знал: мой друг мертв. Шок, ужас, боль лишили меня самообладания, но не настолько, чтобы я не постарался поймать убийцу. Взяв пистолет Денни, я несколько раз выстрелил туда, где, мне казалось, я видел убегавшего человека, и бросился за ним в глубину леса. К этому времени начал действовать выпитый алкоголь, и дальше я ничего не помню, кроме того, что стою на коленях перед телом друга и прижимаю к груди его голову. Тогда и появилась поисковая группа.

Господа присяжные, доводы против меня не выдерживают критики. Если я ударил моего друга сначала по лбу, а потом — еще более жестоко — по затылку, то где орудие? После самых тщательных поисков оно не найдено и не представлено в суде. Безосновательно утверждается, что я последовал за своим другом с целью его убийства, но как мог я надеяться побороть человека выше и сильнее себя, да еще вооруженного? Да и зачем? Мотива преступления нет. Тот факт, что в лесу не нашли следов постороннего человека, не доказывает, что его вообще не было. Он вряд ли задержался на месте преступления. Я могу только поклясться, помня о присяге говорить правду, что не имею никакого отношения к убийству капитана Мартина Денни и доверяю себя правосудию моей страны.

Воцарилось молчание.

— Неудачная речь, — шепнул Элвестон.

— Почему неудачная? — тихо спросил Дарси. — Мне кажется, он выступил хорошо. Основные аргументы ясны: нет свидетельств серьезной ссоры, не найдено орудие убийства, нелогичность преследования друга с целью убийства, отсутствие мотива. Что не так?

— Трудно объяснить, но я слышал много раз речи обвиняемых, и, боюсь, эта может не убедить присяжных. Несмотря на то что она хорошо выстроена, в ней нет той живительной искры, которая идет от убежденности в своей невиновности. Манера произнесения, бесстрастность, скрупулезность — он может заявлять, что невиновен, но невинным себя не считает. Есть нечто, что присяжные чуют, не спрашивайте меня как. В убийстве он может быть невиновен, но некое чувство вины его тяготит.

— Такое бывает с каждым из нас; испытывать чувство вины — это и есть быть человеком. Конечно, у присяжных могут быть понятные сомнения. Но меня его речь убедила.

— Хотелось, чтобы она убедила и присяжных, но я настроен не так оптимистично.

— Но если Уикхем был пьян?

— Он уверяет, что во время убийства был пьян, однако не настолько, чтобы не быть в состоянии сесть в коляску без посторонней помощи. В свидетельских показаниях этому моменту не уделялось внимание, но, на мой взгляд, вопрос, насколько он был пьян, остается открытым.

Во время речи Дарси старался смотреть на Уикхема, но теперь он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на миссис Янг. Никакого риска встретиться взглядами. Ее глаза были постоянно устремлены на Уикхема; несколько раз он видел, как шевелятся ее губы, как будто она слушала сочиненный ею текст или молилась. Когда он снова взглянул на Уикхема, тот смотрел прямо перед собой; в этот момент судья Моберли начал говорить свое напутствие присяжным, и Дарси перевел взгляд на него.

9