Смерть приходит в Пемберли

— В своей жизни она принесла меньше вреда, чем многие уважаемые матроны. Муж не оставил недвижимости, и ей пришлось жить своим умом. Мы сразу полюбили друг друга, ведь у нас много общего. Она была умна и сказала, что мое основное и, возможно, единственное ценное качество в том, что я нравлюсь женщинам и владею секретом обольщения. Чтобы покончить с бедностью, мне нужно всего лишь жениться на богатой женщине, и она не сомневалась, что у меня есть все для этого. Как вам известно, мои самые ранние и многообещающие надежды разрушились, когда Дарси неожиданно объявился в Рамсгите и сыграл роль возмущенного брата.

Полковник вскочил на ноги прежде, чем Дарси успел пошевелиться:

— Существует имя, которое вы не смеете произносить — ни здесь, ни в любом другом месте, если дорожите своей жизнью, сэр.

Во взгляде, который метнул в его сторону Уикхем, сверкнула прежняя самоуверенность.

— Я не новичок в этом мире, сэр, и знаю, что имя леди никогда не может быть запачкано скандалом, ее репутация священна, и я также знаю, что существуют женщины, чей стиль жизни помогает сберечь эту чистоту. Моя сестра — одна из них. Но вернемся к нашей истории. К счастью, желание Элинор решало нашу проблему. Теперь, когда сестра Луизы отказалась взять ребенка, ему надо было подыскивать новый дом. Элинор поразила воображение Луизы блестящими картинами будущего нашего сына, и Луиза согласилась утром, в день бала, передать нам в коттедже ребенка с тем, чтобы мы увезли его в Лондон, где я буду искать работу, а сестра временно, до нашей свадьбы, позаботится о малыше. Конечно, мы не собирались давать ей адрес сестры.

А затем все пошло не так. Должен признать, тут во многом вина Элинор: она не привыкла иметь дело с женщинами, такая у нее особенность. С мужчинами проще, она умела их убедить и умаслить. Даже после того как мужчины расставались с денежками, они никогда не испытывали к ней неприязни. Сентиментальная нерешительность Луизы выводила ее из себя. Для сестры это был вопрос здравого смысла: Джорджи срочно нужен родной дом, она может его дать — и намного лучше, чем дом Симпкинсов. Но Луизе не понравилась Элинор, она ей не доверяла; сестра слишком часто упоминала о том, что обещанные Симпкинсам тридцать фунтов нужно дать ей. Наконец Луиза согласилась передать ребенка, как планировалось, но оставался риск, что, когда дойдет до дела, она может заупрямиться. Вот почему я хотел, чтобы при передаче Джорджи присутствовал Денни. Я не сомневался, что Бидуэлл останется в Пемберли, все остальные слуги тоже будут заняты, и карета сестры беспрепятственно проедет через северо-западные ворота. Удивительно, как один-два шиллинга решают такие мелкие затруднения. Элинор накануне устроила встречу с полковником в «Кингз-Армс» в Ламтоне, чтобы рассказать ему об изменениях в плане.

— Я не видел миссис Янг с того времени, когда мы беседовали с ней как с возможной гувернанткой, — сказал полковник Фицуильям. — И, как и в прошлый раз, она вновь очаровала меня. Миссис Янг рассказала о состоянии своих финансов. Я говорил Дарси, что, по моему убеждению, ее предложение для ребенка было самым лучшим, и сейчас я по-прежнему верю, что и для миссис Янг было бы самым лучшим усыновить Джорджи. Когда же мы отправились на поиски, узнав о выстрелах, я решил зайти в Лесной коттедж, считая, что будет правильно сказать Луизе, что ее любовник Уикхем, что он женат и вместе с товарищем пропал в лесу. После этого миссис Янг, друг и наперсница Уикхема, никогда не получила бы ребенка.

— Но у Луизы никогда не было выбора, — сказал Дарси и, повернувшись к Уикхему, спросил: — Ведь ты принял решение при необходимости забрать ребенка силой?

— Я сделал бы все, абсолютно все, чтобы малыш перешел к Элинор, — подтвердил Уикхем с подчеркнутым равнодушием. — Это мой сын, и его судьба важна для нас обоих. Со дня нашей встречи я ничем не мог ответить на ее любовь и поддержку. И вот представился шанс дать ей то, чего она отчаянно хотела, и я не мог позволить, чтобы нерешительность и глупость Луизы мне помешали.

— И каким бы вырос ребенок, воспитанный такой женщиной? — спросил Дарси.

Уикхем не ответил. Взгляды присутствующих были устремлены на него, и Дарси видел, испытывая одновременно ужас и сострадание, как он изо всех сил старается сохранить самообладание. Та самоуверенность, почти беззаботность, с какой он рассказывал свою историю, исчезла. Дрожащей рукой он потянулся за кофе, но глаза его заволокли слезы, и он уронил кофейник на пол. Все молчали, никто не пошевелился, пока полковник не нагнулся, поднял кофейник и поставил на стол.

Наконец, взяв себя в руки, Уикхем сказал:

— Этого ребенка любили бы, любили больше, чем меня в детстве или тебя, Дарси. У сестры не было детей, но теперь она могла бы заботиться о моем малыше. Не сомневаюсь, что она действительно просила денег — так уж она привыкла, — но все они были бы потрачены на ребенка. Она его видела. Он прелестный. Мой сын — чудо. И теперь я больше не увижу ни его, ни ее.

Раздался суровый голос Дарси: