Смерть, принесенная Золотым Дождём (СИ)

С этими словами он закрыл глаза. Этой ночью небо было полностью затянуто тучами, скрывая луну. Стояла непроглядная тьма. Племена Ворона Божества встали на привал и быстро соорудили палаточный лагерь в форме нескольких концентрических колец. Мелкие вопросы теперь решал гун племени Ворона Солдата, которого недавно избрали гуном всего племени Ворона Божества. Во время проведения ритуалов присутствовали и другие практики стадии Зарождения Души. Последние два года превратили племя из неорганизованной армии в хорошо слаженный механизм.

Этой ночью Ла Раи сидел в позе лотоса в своей палатке, которая находилась в самом центре лагеря, как бы говоря о важности занимаемого им положения. У входа в палатку неусыпно несли стражу практики племени Ворона Божества.

Глаза Ла Раи были закрыты, а в руке он держал калабас с вином. Последние два года он постоянно держал калабас Хань Шаня при себе. Внутри находился неиссякаемый запас вина. Хотя оно больше не давало ему Ци Танцующего Меча, каждый глоток оставлял приятное чувство внутри, которое согревало даже в этот золотой дождь. Впрочем, он не мог выпить много. В лучшем случае он делал три небольших глотка в день.

Пока он сидел в позе лотоса его внимание было сосредоточено на золотой маске, внутри которой находился скрученный флагом о трёх хвостах Ван Девятнадцатый. Когда находилась свободная минутка, юноша обычно навещал его. Из него до сих пор торчали четыре смертоносных меча. Несмотря на нескончаемый поток брани и проклятий, культивация Ван Девятнадцатого не могла восстановиться. Её полностью подавили мечи Ла Раи.

Рядом с Ван Девятнадцатым сидел патриарх клана Цзы, который в предвкушении потирал руки. На его теле постоянно потрескивали молнии и вспыхивали яркие всполохи. После Треволнения Небес он практически полностью трансформировался в Душу Молний. Согласно указаниям Ла Раи, он превратился в своего рода тюремщика, который должен был приглядывать за Ван Девятнадцатым. Во время каждой сессии пыток Ван Девятнадцатого патриарх клана Цзы становился неестественно радостным. Он даже иногда давал советы Ла Раи о том, как превратить Ван Девятнадцатого в Душу Молний.

По мнению Ван Девятнадцатого, это было не самое страшное. Гораздо хуже был неподдельный интерес зеркала к его персоне. Каждый день он навещал его и пытался обратить к вере в какую-то Досточтимую Госпожу Ла. Ван Девятнадцатый находился на грани срыва. Во время визитов зеркала патриарх клана Цзы начинал чуть ли не прыгать от радости, при этом с его лица не сходила ехидная улыбка.

— Скажи мне, как клан Ван использует Карму? Если расскажешь, я не дам зеркалы тебя трогать целый месяц. Что скажешь?

Ла Раи говорил медленно и с расстановкой, но всё, что он получил в ответ от Ван Девятнадцатого, так это ещё порцию проклятий. Лицо юноши сделалось предельно холодным. Его культивация уже не была такой слабой, как несколько лет назад. Теперь он обладал достаточным могуществом, чтобы убить ослабевшего Ван Девятнадцатого. В его глазах на секунду вспыхнули золотые снежинки, но потом в них вновь вернулось спокойствие. Ла Раи уже собирался позвать зеркало, как вдруг его тело исчезло.

Одновременно с этим в воздухе перед Ла Раи разверзлась трещина. Из неё совершенно беззвучно и незаметно для охраны высунулась бледно-голубая рука. Рука была очень странной. На подушечках её пальцев не было отпечатков, а в самом центре ладони можно было увидеть десятки тысяч магических лиц. Эта причудливая рука рванула к Ла Раи, явно намереваясь коснуться его лба.

Когда бледно-голубая рука оказалась всего в двадцати сантиметрах от лба юноши, его глаза резко распахнулись. Сейчас Ла Раи чувствовал нависшую над ним страшную опасность. Он молниеносно рванул назад, но кровавый палец двигался с той же скоростью. При этом из трещины показалась сначала бледно-голубая рука, а потом и всё тело.

Отступая, Ла Раи достиг стенки палатки. Взмахом руки он вызвал силу металлического, древесного, огненного и земляного тотема, а потом направил их мощь в сторону кровавого пальца. Прогремевший в результате взрыв услышали все люди в лагере. Палатку разорвало на части, что позволило юноше выскочить наружу. Более десяти тысяч изумлённых членов племени начали выходить на улицу. Первое, что они увидели: своего священного предка, который, спасаясь от чего-то, взмыл в воздух. Его преследовала фигура, окружённая бледно-голубым, практически белым, холодным свечением. Её палец находился всего в двадцати сантиметрах от Ла Раи. Но сила четырёх великих тотемов блокировала его, не давая приблизиться ближе.

Продолжая отступать, Ла Раи вытащил золотую маску. Как только он приложил её к лицу, его окутало плотное золотое сияние. Возникшее гигантское лицо тут же устремилось к бледно-голубой фигуре. С грохотом фигура пробилась сквозь лицо. Теперь ей оставалось не двадцать сантиметров, а тринадцать.

— «Что это за штука?! — подумал Ла Раи, прищурившись, — От нее исходит странный Ци, чем-то напоминающий мой холод…»