Смерть ради смерти

– Да бросьте вы, Виктор Алексеевич, – улыбнулась Настя, взяв себя в руки и почти успокоившись. – Мы вас и толстого будем любить и слушаться.

2

Надежда Андреевна Шитова послушно выполняла все указания Миши Доценко. Она надела тот же костюм, в котором ходила на работу 22 декабря, в день, когда попала в больницу, а на вешалку в прихожей повесила недавно убранные в специальные пакеты зимние вещи – теплую куртку, короткую светлую дубленку, дорогую норковую шубу, легкое шелковое пальто на меху. Сверху, на деревянную полочку, Миша попросил положить зимние шапки, теплые шарфы и платки – одним словом, все то, что лежало там 22 декабря.

Потом они занялись спальней. Шитова долго думала, потом принесла откуда-то несколько предметов, явно раньше принадлежавших убитому Галактионову: будильник с гравировкой «Папочке от Катюши», массивную пепельницу и настольную зажигалку, небольшой изящный магнитофон и стопку кассет – Александр Владимирович любил слушать музыку, лежа в постели. Разместив вещи так, как они стояли при жизни Саши, она отошла в сторону и критически осмотрела результаты своего труда. Потом подошла ближе, сделала несколько неуловимых движений и удовлетворенно улыбнулась.

– Теперь все так, как было.

– Вы на кухню заходили? – спросил Доценко.

– Нет. Мне было очень плохо, я сразу из прихожей прошла в спальню, переоделась и легла. Потом мне стало вроде полегче, и я решила выпить чаю. Вот как раз в тот момент, когда я поднялась с кровати, у меня и произошел разрыв трубы и началось внутреннее кровотечение. Так что до кухни я не дошла.

– Очень хорошо, значит, кухню не трогаем. Вы готовы?

– А что мы будем делать? – поинтересовалась Шитова. Ей было жаль, что симпатичный черноглазый оперативник заставил ее надеть строгий деловой костюм, в котором она ходила на работу. Надежда предпочла бы беседовать с ним, облаченная во что-нибудь более интересное, например, в комбинезон с расстегнутыми сверху пуговицами, или в длинную домашнюю юбку с четырьмя разрезами. Впрочем, Михаил просил приготовить халат, в который она тогда переодевалась, так что еще очень может быть…

– Мы с вами займемся чем-то вроде гипноза, – серьезно пояснил Доценко. – Сначала я помогу вам расслабиться, отключиться полностью от всего, что произошло за последние недели. Потом мы проделаем с самого начала, шаг за шагом, весь путь от момента вашего возвращения домой в тот день до момента, когда вы открыли глаза и увидели гостя, который был у Александра Владимировича и который советовал ему немедленно вызвать «Скорую помощь». А потом я снова покажу вам фотографии. Вы не думайте, что это просто. Это потребует от вас огромных усилий и сосредоточенности.

Миша усадил Шитову в гостиной и начал работать. Сегодня работа шла намного легче, чем обычно, потому что Надежда действительно старалась. Ей, видно, очень хотелось понравиться Мише Доценко, а для этого нужно было ему помочь. В конце концов, он ведь не просто так ее терзает, он хочет раскрыть убийство ее любовника, ее друга. К моменту, когда Миша решил, что можно начинать, по его спине градом стекал пот, а усталость была такая, будто он только что разгрузил вагон с углем.

Он попросил Шитову не открывать глаза, вывел ее в прихожую, помог надеть норковую шубу, щелкнул замком, открывая входную дверь.

– Ну, Надежда Андреевна, начали. Вы пришли домой… Не забудьте, пожалуйста, мы договорились, что вы будете думать вслух.

– Да, я открыла дверь, вошла, зажгла свет, посмотрела на вешалку и сразу увидела Сашину куртку, а рядом чье-то чужое пальто и подумала, что это не Гоша Саркисов и не Стасик…

Шитова медленно раздевалась, снимала зимние сапоги, разговаривала с Галактионовым, который объяснял, что у него важная встреча, и просил к ним не заходить и не беспокоить. Она думала о том, что Саша, наверное, не собирается вместе с ней отпраздновать день ее рождения, а также о том, что чувствует себя очень плохо, и если завтра не станет лучше, то придется вызвать врача. Переодеваясь в красивый теплый халат, она думала о стирке, которую запланировала на завтрашний вечер, но которую, видимо, придется отложить, если ее самочувствие не улучшится. Она испытывала такую страшную слабость, что даже испугалась, и, укладываясь в прохладную свежую постель, подумала о том, что уже давно перестала быть юной девочкой, но никогда раньше не думала, что болезни и недомогания начинаются так рано. Если окажется, что с ней что-то серьезное, не бросит ли ее Саша? И если бросит, грозит ли ей это какими-нибудь существенными переменами в жизни или пройдет достаточно безболезненно? Она сквозь дрему прикидывала, какие блага и удобства привнес в ее жизнь Александр Галактионов и обязательно ли она лишится их, если так случится, что Саша с ней расстанется. Мысль о разрыве пришла ей в голову в первый раз, и она удивилась про себя собственной самоуверенности: нужно было заболеть, чтобы об этом подумать.