Смерть Рыцаря

Жанпольд добрался до стола и опустил на него руки. Еще несколько шагов без опоры, и он бы наверняка лежал на полу лицом вниз.

— Скажи мне, — начал он, не поднимая головы, — я плохой человек?

— Нет.

Жанпольд не оценил ответ. Он ничего не сказал, но по его вздохам можно было определить недовольство. Опираясь на стол, он дошел до своего стула и сел напротив тарелки с едой, нарезанной в четыре раза. Клара поклонилась мэру и поспешила выйти из комнаты.

— Стой, — сказал он ей, когда она была у порога.

Клара обернулась.

— Да, господин мэр, — она могла отчетливо рассмотреть его лицо, смотрящее на неё.

— Как это выходит, что тринадцатилетняя девочка смелее всех нас?

— Вы говорите о Марии?

— Чтобы спасти свою жизнь, она отправилась в Воларис. А я боюсь за свою шкуру. Считаю её ценней жизни моей дочери.

— На ваших плечах целых город. Вы не можете так просто взять и отправиться туда на поиски вашей дочери.

— Когда я увижу свою дочь…после смерти, — мысль о том, что он не увидит Софию при жизни, болезненно отозвалась на его лице, в его красных глазах, — что я ей скажу? Посчитает ли она мои оправдания достаточным основанием, чтобы бросить свою маленькую девочку в объятия смерти и даже не попытаться что-то сделать с Воларисом? Как я буду смотреть ей в глаза?

— Мне жаль, — голос Клары задрожал. Еще несколько слов и она расплачется на месте, — простите меня.

Клара исчезла в темноте коридора. Её быстрые шаги затихали вдали.

Тем временем, пока мэр тыкал вилкой в маленькие кусочки курицы, к городу подходили два человека. Изнуренные пешим путешествием и сном на холодной земле. София пыталась оберегать Марию: оставляла больше еды, дольше сторожила ночлег. Ведь девочка не умела стрелять из лука, а клинки, что дал ей Галахад, ею ни разу не были применены. Софии было тяжело присматривать за другим человеком на таком длинном пути. Она еле могла присмотреть за собой.

Спустя десять лет она впервые почувствовала голод, желание спать. Но кроме того, в ней появилась что-то более важное. То, что она думала потеряла навсегда. Надежда на жизнь. Столько эмоций нахлынуло на неё в связи с этим открытием. Эта надежда была как первая кружка эля для алкоголика. Она потеряла контроль над собой, над своими мыслями.

Мария никогда не чувствовала столько тревоги. Галахад давал ей безопасность. Даже в Воларисе. Какими бы безумными не были обстоятельства, она всегда могла положится на своего рыцаря. Но теперь он сгинул, словно оставил на морозе без одежды.

По ночам, пока София ходила по округе, высматривая дикий животных, чтобы отпугнуть их или убить для пропитания, Мария лежала на траве и тихонько шептала сама себе. Галахад оставил ей свою душу. Это единственное, что у неё осталось. Даже своей души, как она считала, у неё нет. Она шептала сама себе, пытаясь связаться с Галахадом. Он должен был быть там, внутри неё. Там, где была её душа. Так почему она его не слышит?

Дорога тяготила. Острая боль в сердце от потери друга истощала. Это было похоже на пытку. Первые дни, когда путь только начинался и было полно физический сил, болело сердце. Шли недели и боль сердечная утихала. Но взамен её пришла усталость, которую она даже не могла представить. У них не было лошади, им приходилось идти пока ноги слушались. К вечеру они падали без сил. К тому же, нельзя было надеяться на встречу с прохожими. В сторону Волариса никто не ходил. Весь путь до Серебрадэна им пришлось пройти самим.

У ворот в город их остановила стража. Двое солдат прекрасно понимали, что пускать двух незнакомок посреди ночи, бледных и дрожащих, не к добру. Неизвестно, от чего они так ужасно выглядят. Последнее, что нужно городу — это чума.

— Доктор осмотрит вас поутру, в город нельзя, — безукоризненно сказал стражник.

— Прошу, нам бы кровать, — еле держась на ногах, сказала София.

— Позовите мэра, — сказала Мария. Её еле услышали, хоть она и пыталась из последних сил говорить погромче, — скажите, что вернулась Мария, та что была с рыцарем. И вместе с ней пришла его дочь, он поймет.

На солдат это произвело совсем не тот эффект, которого она ожидала.

— Ты решила дочь мэра использовать в годовщину её пропажи? Совсем стыда нету? — обозлились они, — а ну пошли отсюда!

— Возьми свой чёртов факел и посмотри на неё еще раз! — уверенно крикнула Мария громче, чем когда-либо.

Солдаты засуетились, словно им отдал приказ старший по званию. Оба подвели факел к бледному лицу Софии.

— Вроде похожа, — ответил первый, — но я мэра вблизи давно не видел.

— Вот именно, — сказал второй, — нам почем знать.

— Вы действительно хотите развернуть дочь мэра в годовщину её пропажи? Подумайте хорошенько, — сказала Мария, удивляясь своей собственной уверенности.

Солдаты прикинули последствия этого и последствия чумы. Они посовещались и приняли решения послать за кем-то из особняка, кто помнит, как выглядит дочь мэра.

Смелости разбудить советника войны или советника казны солдатам не хватило. К их большому сожалению, те спокойно спали у себя в комнатах, не подозревая о возможной благодарности и вечной снисходительности.