Смерть «седьмого идиотского»

Наоборот, единственное, что ощущалось прямо-таки всем телом — это какая-то поразительная легкость. Только не эйфория, а именно — легкость. Ему казалось, что он практически ничего не весил. Странное дело, философски решил лейтенант, сидя на барабане.

Вокруг бродили покойники. Сталкивались друг с другом, пытались общаться, некоторые вяло дрались, быстро теряя к этому интерес. Кто-то пытался приставить себе оторванную руку, один мут упорно искал отрубленную голову. Голова, закатившись под телегу, командовала процессом поисков, но тело путало понятия «право» и «лево».

Достойный венец карьеры седьмого идиотского полка, философически размышлял лейтенант, пока его внимание не привлекло подозрительно яркое свечение…

Это было похоже на ночное зарево от далекого пожара, но это не было заревом. Тусклый, низкий сероватый небосвод медленно наливался густым светом, тяжелым и давящим, как древнее золото из курганов. Свет проникал откуда-то из-за облаков, при том, что сами облака и не думали разбегаться. Свет падал вниз, как кузнечный пресс, и свежеожившие покойнички затихли.

До самого тупого при жизни мута дошло, что происходит что-то странное. И съешьте мою печень, если эта вторая порция странностей никак не связана с первой — а собственно, с их оживлением.

Лейтенант подумал и полирнул саблю о камушек, очищая режущую кромку от засохшей крови. Сунул саблю в полуножны и полез искать свой кислотный пистолет. Не нашел — и махнул рукой на это дело.

— Что, лейтенант, начинается? — К Марти сквозь озадаченно пялящуюся в небо толпу протолкался полковник Мурко Каген. Младший по званию узнал старшего только по обрывку черного погона на левом плече и по неуставной манере ношения оружия — полковник Каген был левшой, и полагавшийся по чину кривой шамшир носил, соответственно, на правом бедре.

Лицо полковника было вмято в череп страшным ударом палицы или молота, от середины лба к темени шла трещина. Говорил он (на удивление четко) чудом сохранившейся нижней частью лица.

— Что начинается, ваше превосходительство? — уточнил лейтенант.

— А вот мы сейчас и посмотрим. Но, на всякий случай… — Раздавленная голова жутко откашлялась:

— Седьмой идиотский! Что рты раззявили?! Война еще не кончилась! К бою!!!

— Вторая рота! Занять боевые позиции! — дурным голосом поддержал начальство лейтенант. «Какие позиции? — мелькнуло в голове. — С кем воюем?»

— Бойцы! Поротно! Строиться в каре! — дал пояснение мудрый полковник.

— Вторая рота! Делай каре! — И лейтенант присовокупил пару неуставных, но доходчивых выражений для пущей убедительности идиотов.

— Третья рота! В каре!

— Пятая рота! В каре!

— Шестая!..

— Первая!..

Путаное брожение в логе, учеными умами названное броуновским (а идиоты и слов таких не знали), приобрело порядок, цель и смысл. Покойники разбирали оружие (кто какое находил) и строились в защищенные со всех сторон квадратные коробки — первый ряд на одно колено, уткнув в грудь невидимому врагу протазан-копье-кислотный мушкет с примкнутым штыком, второй ряд — во весь рост, занеся над головой секиру-саблю-да и хоть тот же штурмовой протазан, оружие универсальное и весьма эффективное.

Над логом раздалось гортанное боевое мычание нелюдей, и мутантские полчища начали формировать свои боевые построения, в отличие от человеческих квадратов напоминавшие кривые и косые треугольники — «свиньи». Десятки каре и «свиней» замерли вперемешку, ощетинившись стреляющим, режущим, рубящим и ударно-дробящим арсеналом, а сверху опускался тяжелый золотой свет, словно тарелкой с царского стола накрывая поле смерти…

— ДОСТАТОЧНО ВОЙН, — раздался с неба трубный глас. — ДОСТАТОЧНО СМЕРТИ. МЫ ПРИШЛИ, ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ВАС. ОПУСТИТЕ ОРУЖИЕ.

— Кто это там гавкает?! — задрав голову к небу, осведомился полковник Каген, удобно устроившись в центре второго каре. — Я нахожусь на боевом посту, выполняю боевую задачу! По какому праву вы требуете от меня и моих людей сложить оружие?

— ВАША ЗАДАЧА ВЫПОЛНЕНА. ВЫ ПОГИБЛИ С ЧЕСТЬЮ. МЫ ПРИШЛИ, ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ВАС В СВЕТ.

— Кто вы такие?!

— МЫ БОГИ.

Лейтенант Марти Сью про себя хмыкнул. «Боги, ишь. Нет бы им раньше появиться…» — и поудобнее перехватил саблю.

Все вокруг уже было золотым. Золотая земля, золотая (нет, не пожухлая) трава, золотые камни, золотые деревья. Золотые мертвецы. И люди, и муты. Все было золотым.

Прямо в небе внезапно открылся синевато-черный зев, окаймленный огненной чертой, откуда начали выходить фигуры. Высокие, стройные, затянутые, казалось, в один только сплошной серебряно-золотистый свет. За плечами у фигур трепетало что-то подозрительно смахивающее на крылья.

— Убирайтесь откуда пришли! Мы находимся на боевой позиции и с нее не уйдем! — И полковника Кагена поддержало нечленораздельное (на людской слух) боевое рычание предводителя мутов.

— ВЫ НЕ ЖИВЫЕ, — проинформировал голос.

— Ну и что?!

— ВЫ УМЕРЛИ. ВЫ ПОГИБЛИ. ВЫ НЕ СУЩЕСТВУЕТЕ. МЫ ПРИШЛИ, ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ВАС.