Смерть шута

– Ах, если вы думаете, что Адам позволит ему оставить то место, на которое он сам его определил, то вы не знаете Адама! А может быть, вы имеете в виду, что Адам может умереть? Нет, он не умрет. Он будет жить еще годы и годы, и все это время мы все будем рыбешками в его садке! Он собирается жить до восьмидесяти и дальше...

– Послушайте, Фейт!.. – ошарашенно проговорил Клиффорд.

Она ударилась в слезы.

– Да, я знаю, что мне не следовало этого говорить даже вам, но если бы вы знали, что Я ОТДАЛА за то, чтобы воспитать Клея, вы не удивились бы тому, что я так взвинчена... Мне было хоть немного покойно, пока Клей был в Лондоне, вне власти Адама, но то, что ему придется вернуться в эту ненавистную обстановку приводит меня в ужас, понимаете!

Клиффорду стало очень неуютно в своем кресле, он задвигал задом, прикидывая, насколько хорошо их разговор слышен в приемной клерку и машинистке... Он был уверен, что громогласные рыдания Фейт обладали всепроникающей силой... Он постарался ласково поговорить с ней и увидел, что она делает усилия успокоиться...

– Ах, забрать его из колледжа в тот самый момент, когда в этом нет никакой нужды... Это просто несправедливо! – говорила она, утирая платочком покрасневшие глаза.

– Да-да, я чувствую, что здесь какая-то ошибка, – смиренно сказал Клиффорд. – Хорошо, Фейт, я поговорю с дядей Адамом и постараюсь склонить его к тому, чтобы он позволил Клею пробыть еще года три в Кембридже. Может быть, что-то переменится в его планах...

– Вряд ли! – заявила Фейт горько.

Клиффорд в глубине души был полностью с этим согласен, поэтому потянулся и осторожно посмотрел на часы. Отметив, что уже час дня, Клиффорд в присущей ему мягкой манере заметил, что раз уж так сложилось, то Фейт может присоединиться к их ленчу. Клиффорд ел ленч всегда дома, с женой Розамунд.

– О нет, увы! – отвечала Фейт. – Никто в Тревелине не простит мне, если я не вернусь к ленчу! И потом, нет особых причин обязательно видеться с Розамунд сегодня, словно я на день вышла из тюрьмы... Хотя в этом, безусловно, есть прелесть, и мне часто хотелось повидать и Розамунд и ваших девочек...

– Вот и давайте сделаем это прямо сейчас! – воскликнул Клиффорд, вставая. – Поезжайте прямо к нам и поговорите с Розамунд буквально пять минут, а я присоединюсь к вам после этого... Я, безусловно, обдумаю то, о чем мы с вами поговорили...

Фейт не была в восторге от Розамунд, которую она считала холодной, несимпатичной женщиной, но в этом состоянии, когда ей хотелось поделиться с кем-то своими несчастьями и огорчениями, она готова была поговорить об этом и с Розамунд. Она спустилась, села в свою старенькую машину и велела шоферу трогать. Не прошло и нескольких минут, как мотор завелся, и машина тронулась.

Очень скоро они поравнялись с небольшим, очень милым домиком, в котором хозяйничала Розамунд. Розамунд, относившаяся ко всей семье Пенхоллоу с огромным недоверием, более-менее доброжелательно относилась только к Фейт, поэтому с радостью встретила ее и быстро отдала прислуге необходимые указания по поводу приема гостьи.

Чистенько и красиво наряженная горничная (в отличие от кое-как одетых девок в Тревелине) встретила Фейт у дверей и провела через просторный холл в гостиную, откуда открывался вид на внутренний сад. Меблирована гостиная была довольно скромно, но вполне пристойно. Небольшой журнальный столик под орех, несколько венских стульев, небольшая софа и тяжелые темно-багровые гардины. Картины, висящие на стенах, были непритязательны, сливались с общим тоном декора комнаты и как бы не требовали к себе особого внимания. На мраморном столике у камина были выложены два-три иллюстрированных журнала, а у стены скромно стоял шкаф с рядами потрепанных книг. Везде тут было абсолютно чисто, на ковре никаких темных пятен, мебель подобрана в одном стиле.

Фейт очень здесь нравилось, она ненавидела пышную и безвкусную обстановку Тревелина и завидовала Розамунд, у которой был такой прелестный, чистый и ухоженный дом. Оценивая пастельно-коричневые тона, в которых был выдержан весь декор комнаты, Фейт с тоской думала, что, окажись она в положении Розамунд, и ей бы удалось привести в относительный порядок свой дом, а вкуса у нее не меньше...

Наконец к ней в гостиную вошла сама Розамунд, миловидная женщина с холодноватыми льдисто-голубыми глазами и модно взбитой копной светлых волос. Одета Розамунд была тоже со вкусом – в серый фланелевый костюм, который оживляла канареечного цвета блузка, изящные туфельки на низком каблуке и отличные шелковые чулки. Розамунд была на пять лет младше Фейт, но в ней чувствовалось гораздо, гораздо больше уверенности в себе. Она была хорошей женой, разве что несколько холодной, прекрасной заботливой матерью, привлекательной, изящной хозяйкой дома.