Смерть сказала: может быть

Зина протянула ему ключи от квартиры.

– Открывайте.

Он повернул ключ английского замка, подстерегая щелчок.

– Как неосмотрительно с вашей стороны! – заметил он. – Лучше бы вы запирали дверь на два оборота.

Убедившись, что все собрала с полу, Зина выпрямилась.

– А я всегда запираю на два.

– Только не на сей раз. И вот вам доказательство…

Он слегка надавил ключом, и собачка замка поддалась. Дверь приоткрылась.

– А между тем я твердо знаю… Лоб перешагнул порог.

– Нет! – закричала Зина. – Эрве, прошу вас… не входите!

– Почему? Значит, там кто-то есть? И тихо добавил:

– Он там?

Лифт внезапно стал опускаться, вызванный с нижнего этажа. Зина следила за кабиной и с растерянным видом прижимала сумочку к груди.

– Он здесь, не так ли? – допытывался Лоб.

– Кто «он»?

– Как будто вы не знаете сами.

Лоб распахнул входную дверь во всю ширь.

– Эрве! – в крик кричала за его спиной Зина. – Если только вы войдете…

Он вошел… В крошечной прихожей никого. В комнате тоже никого. Лоб раздвинул занавеску в гардеробной. Ничего, кроме чемоданов и коробок. Оставалась кухня! Зина стояла на лестничной площадке, не шевелясь. Только рука, с которой свисала сумочка, медленно, судорожно распрямилась. Лоб, сжавшись в комок – так ему не хватало воздуха, – опустил кулак, оглянулся на Зину и отшвырнул кухонную дверь так, что она стукнулась о стену. Никого! Никого и в ванной комнате. Он медленно вернулся на исходное место, едва зацепившись взглядом за диван, книжный шкаф, большую лампу на комоде, две-три картины на стенах, белый плащ, брошенный на кресло. Ах! Шкаф!…

– Итак, – сказала Зина, – чего же вы ждете? Он пересек комнату и взялся за его ручку.

– Нет… Какой смысл?.. – бормотал Лоб. Приступ гнева шел у него на убыль… Ноги дрожали.

Зина потянула за створку, которая нелепо заскрипела, как в третьесортном фильме ужасов.

– Вам хотелось поглядеть на мое нижнее белье? Зачем стесняться?

Лоб отпрянул, как будто ему угрожали револьвером.

– А теперь уходите! – велела ему Зина.

– Зина… Послушайте!…

– Повторяю: уходите. Хватит с меня ваших штучек.

– Зина… здесь вполне мог кто-нибудь оказаться.

– Ну и что? Разве я обязана перед вами отчитываться? Убирайтесь! Я прекрасно во всем разберусь и без вашей помощи.

– Зина… Позвольте вам объяснить. Есть вещи, которые вам неведомы…

– Прикажете кого-нибудь позвать на помощь?

Кабина лифта снова потянулась наверх. Страх перед сценой на людях лишил Лоба остатков уверенности в себе. Он очутился, сам не понимая, как же это получилось, на лестничной площадке. Входная дверь за ним захлопнулась. Сквозь прутья решетки он разглядел в кабине парочку и постарался изобразить непринужденную позу гостя, только что распрощавшегося с хозяевами. Но он был вынужден промокнуть лоб и шею. Пот прошиб его по всему телу. Он медленно спустился по ступенькам, цепляясь за перила и твердя самому себе: «Да как же так! Да как же так! Это что – разрыв?» Ведь он хотел ее защитить, а она выдворила его вон. Нетрудно ее понять – она приютила у себя этого Януша, который, возможно, ей угрожал. Предполагалось, что он будет весь день отсутствовать. Вот почему Зина смогла пригласить Лоба зайти… А потом перепугалась из-за этого замка, закрытого только на язычок.

Самое время положить всему этому конец. Лоб отвернул кончик манжеты – почти три часа, как раз подходящее время навестить комиссара. Стояла такая жара, что он остановил такси. Нет! Это еще не разрыв. Он напишет Зине. С пером в руке он не оплошает. Он уже мысленно слагал примирительные фразы, но злоба нет-нет да и подсказывала ему жесткое словечко, от которого он с сожалением отказывался. Лоб так увлекся этим упражнением, что весьма удивился тому, как быстро прибыл на место. На всем пути следования к комиссару он сочинял и другие фразы, подыскивая аргументы, так и не сумев преодолеть злость, от которой у него пересыхало во рту.

Бонатти оказался широкоплечим, смуглым, с напоминающими татуировку, набухшими синими венами на мощных бицепсах. Перед силой Лоб неизменно ощущал, как в нем что-то ломается. Но он знал, что в разговоре одержит верх. Кратко, с холодным равнодушием он обрисовал ситуацию. Комиссар кивал, как бы желая сказать: «Короче. Я в курсе».

– Повторите имя по буквам, – прервал он Лоба.

– Януш, последняя буква «ш».

– Ладно. Мы предпримем необходимые шаги. Я свяжусь с коллегами с Нижнего Рейна. Это несомненно потребует времени. Я вызову вас. Где вы остановились?

Он записал адрес отеля. Лоб спросил:

– А пока суд да дело, нельзя ли вести наблюдение за мадемуазель Маковски?

– Нет. Это исключено. Начнем с того, что до настоящего момента ничем, кроме гипотез, мы не располагаем. Этот Януш «мог» быть в Ницце. «Мог» угрожать сестре… Да у нас и без этого дел по горло. Вот когда у вас появятся новые факты, разумеется, дайте мне знать.