Смерть содержанки

– Мы занялись этим делом, и мне нужно узнать у вашей жены, не располагает ли она сведениями, которые могут нам помочь. Очевидно, она и сама хочет, чтобы убийца ее сестры был пойман и получил по заслугам, но вряд ли она согласится на то, чтобы пострадал мистер Кэтер, если он и в самом деле невиновен.

– Совершенно справедливо.

Барри Флеминг задумчиво поджал губы. Он был примерно моего роста, неширок в плечах, худощав, с удлиненным скуластым лицом. Он продолжил:

– Я, безусловно, не хотел бы, чтобы пострадал невиновный. Тем более, что речь идет об убийстве. Но я очень сомневаюсь, что моя жена располагает сведениями, которые могли бы представить для вас интерес. Она не... она слишком тяжело перенесла случившееся.

– Я понимаю. Поверьте, я сам хочу, чтобы было лучше.

– Хорошо... Где ваше пальто?

– Вон там.

Я указал на пальто, которое лежало у стены.

– Возьмите его. Нет смысла ждать здесь.

Он достал связку ключей и прошагал к двери квартиры 7-Д. Пока я поднимал пальто, он отомкнул дверь и стоял, дожидаясь.

Прихожая квартиры 7-Д размерами не превышала бильярдный стол. Флеминг повесил мое пальто и начал стаскивать с себя собственное, когда открылась входная дверь и вошла женщина. Она изумленно уставилась на меня, потом развернулась и набросилась на Флеминга:

– Барри! Зачем ты его впустил?

По ее тону я сразу понял, как мне повезло, что первым домой вернулся он, а не она.

– Успокойся, дорогая. – Флеминг обнял жену за плечи и чмокнул в щеку. – Он только хочет задать тебе пару вопросов. Он думает...

– Мне нечего сказать ему! Сам знаешь!

Я счел своим долгом вмешаться.

– Послушайте, миссис Флеминг! Вам же не может быть безразлично, если за убийство вашей сестры осудят невиновного человека? Ведь тогда настоящий убийца останется на свободе. Вы этого хотите?

Она задрала голову и посмотрела на меня. Ростом она была футов в пять, может, на дюйм больше.

– Не ваше дело, чего я хочу, – отчеканила она.

– Верно, – согласился я, – но это ваше дело. Я не какой-нибудь не в меру любопытный репортер, я – частный сыщик, которому позарез нужны кое-какие сведения. Я уже знаю достаточно. Знаю, например, почему вы отказываетесь встречаться с репортерами, почему говорите, что вам нечего сказать. Дело в том, что ваша сестра была потаскушкой, и вам...

– Кем она была?!

– Потаскушкой. Это слово нравится мне больше, чем наложница, содержанка или куртизанка. Оно приятнее для слуха. Послушайте: потаскушка, по-тас-...

Я был вынужден замолчать, чтобы уберечь лицо. Когда на вас налетает разъяренная женщина, норовя вцепиться когтями в лицо, то способ самозащиты зависит от самой женщины. Если она шипит и фыркает, как дикая кошка, то остудить ее пыл поможет хорошая оплеуха. Но в случае Стеллы Флеминг оказалось достаточно одной рукой стиснуть ее короткие ручки, а второй плотно зажать ротик, изрыгающий отнюдь не ласковые слова. В следующую секунду подскочил Барри, обхватил ее сзади, потянул к себе и выкрикнул:

– Вам лучше уйти!

Я уже было собрался послушаться, как вдруг Стелла вырвалась и замолотила кулачками по груди мужа, лопоча:

– Я не хочу, чтобы он уходил.

Потом столь же внезапно успокоилась и принялась неторопливо стягивать пальто. Избавившись от него, она кивнула мне:

– Заходите.

Как ни в чем не бывало! И прошла в гостиную.

Барри Флеминг затворил дверцы стенного шкафа и жестом предложил мне идти следом. Я вошел.

Она уже зажгла свет и теперь сидела на диване, покусывая губы. Прежде, будучи слишком занят, я не успел ее рассмотреть. Теперь же убедился, что Стелла совсем не была похожа на сестру: темноволосая, кареглазая, с круглым, чуть полноватым лицом. Когда я приблизился, она резко спросила:

– Почему вы так сказали?

– Чтобы раззадорить вас, – признался я. – У меня не было другого выхода.

– Вы знали мою сестру?

– Нет. До вчерашнего дня даже не слыхал о ее существовании.

– Тогда как вы догадались...

Я дал ей три секунды, но она так и не закончила. Я развел руками.

– Это же ясно, как божий день. Певичка кабаре покидает...

– Она была артистка.

– Хорошо. Артистка покидает театр, снимает дорогую квартиру, нигде не работает, изысканно питается, роскошно одевается, покупает машину, пользуется французскими духами. Как тут не догадаться? И слепому ясно. Но это сейчас не важно. Важно...

– Нет, мне это важно. Для меня это самое важное на свете.

– Послушай, дорогая, – вмешался Флеминг. – На волнуйся, прошу тебя.

Он уселся на диван рядом с женой.

– Что ж, – ответил я, – если для вас это так важно, значит, давайте поговорим об этом. Я слушаю.

– Ей было двадцать восемь лет. Мне тридцать один. Ей было двадцать пять, когда она... оставила работу. Когда умерла наша мать, Изабель было шесть, а мне девять. И шесть лет спустя умер наш отец. Вот почему все это так важно для меня.

Я кивнул.

– Конечно.

– Вы не репортер. Вильям назвал мне вашу фамилию, но я не запомнила.

– Вильям – наш лифтер, – пояснил флеминг.

– Спасибо. – Это я поблагодарил его. – Мое имя Арчи Гудвин, – это уже ей. – Я частный сыщик. Я работаю на Ниро Вульфа и пришел к вам, чтобы...

– Вы сыщик?

– Да.