Смерть Сталина

– Сталин боялся покушений, – рассказывал мне профессор Владимир Павлович Наумов, разбиравший сталинские документы. – Зная это, следователи госбезопасности на всех процессах, даже над школьниками, включали в обвинительное заключение подготовку террористического акта против вождя. Если можно было организовать убийство Троцкого, то почему кто-то не возьмется организовать убийство Сталина? Поэтому в последние годы на даче в Волынском он сменил всю охрану и прислугу, за исключением трех человек. Он хотел убрать людей, связанных с теми, кого он выгнал, ведь они могли затаить ненависть и отомстить.

Адмирал Иван Степанович Исаков рассказывал писателю Константину Симонову, как однажды он удостоился чести ужинать у Сталина в Кремле.

«Шли по коридорам, на каждом повороте охранник, деликатно отступающий в проем, как бы упуская из глаз проходящих, но на самом деле передающий их за поворотом глазам другого охранника, который стоит у другого поворота и в свою очередь… Не по себе мне стало, я возьми и брякни:

– Скучно туту вас…

– Почему скучно?

– Да вот – за каждым углом…

– Это вам скучно, а мне не скучно: я иду и думаю, кто из них мне в затылок выстрелит…»

В 1951 году, когда Сталин в последний раз ездил в отпуск, жил в Новом Афоне, он пригласил к себе Хрущева, который тоже отдыхал в Сочи, и Микояна, обосновавшегося в Сухуми. Гостям совместный отдых с престарелым вождем не очень понравился. Хрущев и Микоян вставали рано, гуляли и ждали, пока проснется Сталин. Однажды он вышел из дома, без интереса посмотрел на поджидавших его гостей и вдруг сказал:

– Пропащий я человек. Никому не верю. Сам себе не верю.

По словам Хрущева, они с Микояном буквально онемели и ничего не смогли промолвить в ответ. Да Сталин и не ждал ответа. Это было продолжение какого-то сложного разговора с самим собой.

Внешних признаков недомогания у него не было, вспоминал Дмитрий Трофимович Шепилов, который был тогда главным редактором «Правды». Сталин по-прежнему полночи проводил за трапезой. Не ограничивая себя, ел жирные блюда. Пил одному ему ведомые смеси из разных сортов коньяка, вин и лимонада. Все считали, что он здоров.

Но близкие к нему люди не могли не замечать его странностей. В разгар веселого ужина вождь вдруг вставал и деловым шагом выходил из столовой в вестибюль. Оказавшись за порогом, он круто поворачивался и, стоя у прикрытой двери, напряженно и долго вслушивался: о чем без него говорят. Уловка не имела успеха. Все знали, что Сталин стоит за дверью и подслушивает.

Сталин подозрительно всматривался во всякого, кто по каким-то причинам был задумчив и невесел. Почему он задумался? Что за этим кроется? Сталин требовал, чтобы все присутствующие были веселы, пели и даже танцевали, но только не задумывались. Положение было трудное, так как, кроме Микояна, никто из членов президиума танцевать не умел, но, желая потрафить хозяину, все пытались импровизировать.

С годами подозрительность, маниакальные представления у Сталина явно нарастали. Терзаемый страхами, Сталин обычно ночь проводил за работой: просматривал бумаги, писал, читал. Перед тем как лечь спать, он подолгу стоял у окна: нет ли на земле человеческих следов, не подходил ли кто-то чужой к дому? В последнюю зиму даже запрещал сгребать снег – на снегу скорее разглядишь следы.

Одержимый страхом, иногда ложился спать не раздеваясь. И всякий раз в другой комнате: то в спальне, то в библиотеке, то в столовой. Задавать вопросы никто не решался, поэтому ему стелили сразу в нескольких комнатах.

При выездах с дачи в Кремль и обратно Сталин сам назначал маршрут движения и постоянно менял его.

– Сталин существовал в мире уголовных преступников, – рассказывал профессор Наумов. – Если он убивал, то почему же его не могли убить? Он и у себя на даче за столом не спешил чем-то угоститься. Каждое блюдо кто-нибудь должен был попробовать. Считалось, что это проявление заботы о госте.

Еще в тридцатые годы Сталин, отдыхая на юге, вдруг спросил одного из своих лечащих врачей – Мирона Григорьевича Шнейдеровича:

– Доктор, скажите, только говорите правду, будьте откровенны: у вас временами появляется желание меня отравить?

От испуга и растерянности доктор не знал, что ответить. Посмотрев на него внимательно и убедившись, что этого человека ему опасаться не следует, Сталин добавил:

– Я знаю, вы, доктор, человек робкий, слабый, никогда этого не сделаете. Но у меня есть враги, которые на это способны…

В последние годы он у себя в комнате запирался изнутри. На его даче постоянно появлялись все новые запоры и задвижки. Вокруг столько охраны, а он боялся…

«Я был свидетелем такого факта, – вспоминал Никита Сергеевич Хрущев. – Сталин пошел в туалет. А человек, который за ним буквально по пятам ходил, остался на месте. Сталин, выйдя из туалета, набросился при нас на этого человека и начал его распекать:

– Почему вы не выполняете своих обязанностей? Вы охраняете, так и должны охранять, а вы тут сидите, развалившись.

Тот оправдывался: