Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна

О содержании секретного письма (непонятно, почему оно должно быть секретным, если факты вредительства неопровержимы?) вспоминает Светлана Аллилуева:

«После того как Берия был арестован… правительство распространило длинный секретный документ о его «преступлениях». Читка его на партийных собраниях занимала больше трёх часов подряд. Кроме того что Берия был обвинён в «международном шпионаже в пользу империализма», больше половины секретного письма ЦК было посвящено его “аморальному облику”. Партийные следователи с упоением рылись в грязном белье уже не опасного противника, и ещё ни одно партийное собрание не бывало столь увлекательным: описание любовных похождений поверженного «вождя» было сделано со всеми подробностями. Неизвестно только, в чём ЦК хотел убедить партийную массу: к политике это не имело никакого отношения. К внутрипартийной борьбе — тоже. Документ ничего не объяснял, и ни в чём не убеждал — разве лишь в том, что ханжи из ЦК обнаружили собственную грязную натуру»[227].

Многим это письмо напомнило «Кремлёвское дело», проходившее в Москве в начале 1935 года, — «разоблачение заговора» служащих ЦИК, работников комендатуры и охраны Кремля, «готовивших покушение на товарища Сталина». На июньском (1935) пленуме Ежов, секретарь ЦК и будущий нарком внутренних дел СССР, говорил о патологическом развратнике и сексуальном извращенце Енукидзе, члене ЦК ВКП(б), из-за попустительства которого в Кремле якобы была создана целая сеть террористических групп. Обвинения в утере бдительности и в сексуальном разврате оказалось достаточно, чтобы Енукидзе вывели из состава ЦК, исключили из партии и расстреляли, для весомости добавив стандартные для той поры обвинения в измене Родине и шпионаже.

Для осуждения Берии Хрущёв воспользовался опытом 1935 года. Сексуальные извращенцы в чести никогда не были и вызывали всенародное отвращение, и обвинение действительно располагало фактами аморального поведения Берии и сексуальной распущенности — но в исполнении расправы Хрущёв превзошёл своего учителя. При Сталине суды над членами Политбюро проходили открыто — на процессы по делу Каменева, Зиновьева, Рыкова и Бухарина допустили… иностранных корреспондентов, а в 1937-м, в год пика Большого террора, по приглашению советского правительства на Втором Московском процессе, приговорившем к расстрелу Пятакова и Радека, присутствовал… Фейхтвангер, великий немецкий писатель и автор исторических романов. Все подсудимые публично признали свою вину, и хотя за рубежом писали и говорили, что московские гласные политические процессы — это чудовищная фальсификация, всё было так мастерски разыграно, что Фейхтвангер ни в чём не усомнился и даже написал книгу «Москва 1937», доброжелательную для Сталина.

Так же гласно в 1950 году в присутствии около 600 членов ленинградского городского партийного актива в Ленинградском Доме офицеров проходил суд над членом Политбюро Вознесенским и секретарём ЦК ВКП(б) Кузнецовым. А что?! Партии от народа скрывать нечего!

Но, возможно, уже не было у Хрущёва другого выхода, как провести суд при закрытых дверях, так как есть версия, что Берия был застрелен (случайно или специально) при попытке ареста 26 июня. В частности, об этом пишет Серго Берия. По этой версии, 2–7 июля, когда состоялся пленум, где член Политбюро обязан присутствовать и лично ответить на предъявленные ему обвинения, Берия был уже мёртв (мёртвые не могут оправдываться), и участники пленума уже об этом знали, а потому и дружно набросились на его тень.

Существует иная версия: якобы Берия был расстрелян в день суда, 23 декабря 1953 года, в бункере штаба Московского военного округа в присутствии Руденко, генерального прокурора СССР, и первый выстрел произвёл из личного оружия генерал-полковник Батицкий. Проверить достоверность этой версии не представляется возможным: по официальной версии, тело Берия было кремировано и прах развеян над Москвой-рекой. А если нет тела, то можно говорить и писать о его смерти всё что угодно и даже фальсифицировать протоколы допросов (последний допрос датирован 18 ноября)[228].