Смерть Сталина

В ночь на 5 июля 1951 года Сталин собрал у себя Молотова, Булганина, Берию и Маленкова. Примерно через полчаса позвали Абакумова, а еще через сорок минут-Рюмина.

Сталин распорядился сформировать комиссию по проверке письма Рюмина. В нее вошли секретарь ЦК Маленков, заместитель главы правительства Берия, заместитель председателя Комиссии партийного контроля Шкирятов, заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК Семен Денисович Игнатьев.

Под диктовку Сталина Маленков составил текст постановления политбюро:

«Поручить комиссии проверить факты, изложенные в заявлении т. Рюмина и доложить о результатах Политбюро ЦК ВКП(б). Срок работы комиссии три-четыре дня».

Комиссия допросила нескольких сотрудников министерства, но выводы были сделаны заранее.

Абакумова отстранили от дел.

Против него возбудили дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 58–16 Уголовного кодекса (измена Родине, совершенная военнослужащим).

11 июля политбюро приняло постановление «О неблагополучном положении в МГБ СССР».

12 июля Абакумова вызвали в прокуратуру, арестовали и отправили в Сокольническую тюрьму, известную как «Матросская тишина». Поместили в одиночку, именовали «заключенный № 15».

13 июля ЦК разослал закрытое письмо республиканским, краевым, областным комитетам партии, а также республиканским МГБ и областным управлениям госбезопасности.

В письме говорилось, что 2 июля ЦК получил заявление старшего следователя следственной части по особо важным делам МГБ Рюмина, который сигнализирует о неблагополучном положении в МГБ со следствием по ряду весьма важных дел и обвиняет в этом министра госбезопасности Абакумова. В ходе проверки «факты подтвердились», поэтому ЦК немедленно освободил Абакумова от обязанностей министра и поручил первому заместителю министра Огольцову временно исполнять обязанности министра.

В материалах комиссии возникла тема «врачей-вредителей» — это дело станет одним из важнейших для нового руководства Министерства госбезопасности.

Первым — 18 ноября 1950 года — был арестован один из самых заметных советских кардиологов профессор Яков Гиляриевич Этингер. Еще до его ареста взяли его сына, Якова Яковлевича, студента исторического факультета МГУ.

Яков Яковлевич в оккупированном немцами Минске был отправлен в гетто. Фашисты намеревались уничтожить его, как и все остальное еврейское население. Он чудом остался жив, чтобы угодить в советский лагерь. Его приговорили к десяти годам заключения. Яков Яковлевич выжил и по рассекреченным документам восстановил трагическую историю своей семьи.

Его отец, профессор Этингер, окончил естественно-математический факультет Кенигсбергского университета и медицинский факультет Берлинского университета. В Первую мировую войну служил в военном госпитале. Он заведовал кафедрой 2-го мединститута и был консультантом Лечебно-санитарного управления Кремля.

Госбезопасность стала заниматься им с лета 1948 года. В квартире была установлена подслушивающая аппаратура, и два года все беседы записывались. А отец с сыном вели очень откровенные разговоры на политические темы — о Сталине, о расцветающем антисемитизме. Санкцию на арест Этингера дал Булганин, Сталин в ноябре 1950 года еще отдыхал в Сочи.

Но на первом же допросе 20 ноября старший следователь следственной части по особо важным делам подполковник Михаил Рюмин предъявил Этингеру обвинение во «вредительском лечении» руководителей страны, в первую очередь — Александра Сергеевича Щербакова, кандидата в члены политбюро, члена оргбюро и секретаря ЦК, секретаря МК и МГК партии, начальника Главного политического управления Красной армии.

Этингер отвечал, что тяжелобольного Щербакова лечил Виноградов, он же был всего лишь консультантом.

Абакумов в конце декабря 1950 года пришел к выводу, что обвинение это липовое, и приказал «прекратить работу с Этингером о вредительском лечении», достаточно и антисоветской деятельности.

Профессора избивали, не давали спать. Он еле держался на ногах. Один сердечный приступ следовал за другим. Медчасть Лефортовской тюрьмы предупредила следователя: «В дальнейшем каждый последующий приступ грудной жабы, сопровождающийся сердечной слабостью, может привести к неблагоприятному исходу». После одного из допросов в марте 1951 года Яков Гиляриевич Этингер скончался.

Рюмин обвинил Абакумова в том, что он хотел «положить на полку» обвинение Этингера во вредительском лечении Щербакова и потому установил для арестованного «более суровый режим и перевел из внутренней тюрьмы в Лефортовскую, в самую холодную и сырую камеру, что и привело, особенно после приступов грудной жабы, к смерти Я.Г. Этингера».

Назначенная политбюро комиссия установила, что «арестованный еврейский националист врач Этингер признал, что при лечении т. Щербакова А.С. имел террористические намерения в отношении его и практически принял все меры к тому, чтобы сократить его жизнь».