Смерть старого мира

Девушка расстроенно вздохнула, отметив, что, вероятно, этот оберег был недостаточно сильным. А также, что она уже совершенно, ни капельки не злится на вора.

– Ладно, – проворчала она, подходя к двери и открывая её. – Уходи. Но, прошу тебя, прекрати меня преследовать! Я тебя отпускаю только потому… – осеклась и мотнула головой. – Не важно! Просто не попадайся мне на пути… хорошо?

Эффект от грозных слов предупреждения был начисто смазан едва ли не заискивающей интонацией просьбы, но парень не подал виду, что заметил – просиял, разулыбался, резко став поразительно симпатичным, даже красивым, и незнакомым жестом коснулся костяшкой согнутого указательного пальца своего лба, кивнув ей.

– Будет исполнено, сестрёнка, – ломко поклонился, не вычурно и не по-настоящему, скорее… насмешливо. Но обидеться Агнесса не успела – вор угрём выскользнул в дверь, аккуратно притворив её за собой, и буквально растворился в холодном предрассветном воздухе.

***

В соответствии с еженедельным расписанием, на следующее утро Агнесса, после того как часы пробили десять, направилась в городскую библиотеку. Во-первых – таково её правило, учиться всегда и везде, когда выпадала возможность, не обращая внимания на жизненные неурядицы. Во-вторых – откуда-то нужно же черпать конкретные примеры и задачи для детей. В-третьих – иногда, совсем чуть-чуть, она позволяла себе «проглотить» томик-другой художественной литературы. Романы, сонеты, исторические очерки… Агнессе просто необходимо было систематизировать и обосновать самой себе такую банальную и человеческую любовь к чтению.

Здание библиотеки было типовым, созданным в ходе градостроительного ритуала, где-то во времена пятой волны расширения города, то есть века два назад. Тип семь тире восемнадцать апостроф А. Присутственное заведение культурного назначения. Гладкие стены, каменные, но без стыков и швов, центральная часть с высоченной двойной дверью, в которой прорезана дверь поменьше, для повседневного использования, и два низких длинных флигеля с рядами одинаковых прямоугольных окон. За прошедшие годы маловыразительный серый камень стен успел обветшать, а фасад – обрасти различными дополнениями и украшениями уже ручной работы. Над входом организовалась арка в античном стиле, с тяжелым фронтоном и высокими колоннами, а над окнами приделали металлические решетки. Зимой и осенью они умудрялись проржаветь насквозь от близкого соседства с магически стабилизированными стенами, но каждый год их упорно обновляли.

Когда-то вокруг здания был разбит небольшой парк, но не так давно скверы и парки, не затронутые ритуалом, разрешили застраивать индивидуально, и теперь на его месте громоздились несколько новомодных унылых улиц, состоящих сплошь из одинаковых, плотно слепленных стена к стене двухэтажных домов. Перед фасадом библиотеки осталось жалкое подобие зеленых насаждений – пяток полумертвых вязов – и фонтан, в котором система труб давно засорилась, и вода упрямо текла из трещины в основании сначала в невысокую гранитную чашу, а потом, через еще одну дыру – прямиком в прикрытую кованой решеткой сточную канавку, тянущуюся до канализационного стока.

У фонтана стоял человек с потухшей трубкой в руке, задумчиво разглядывающий матовые от пыли окна библиотеки. Этим случайным прохожим жизнь вокруг библиотеки и ограничивалась. Агнесса аккуратно, стараясь не потревожить возвышенных мыслей незнакомца, прошмыгнула мимо фонтана ко входу.

Потянув на себя створку массивных и старых дверей, покрытых лиственной резьбой, Агнесса с удовольствием нырнула в прохладный сухой воздух библиотеки. Здесь пахло бумажной пылью, деревом и холодным камнем. Звук шагов гулким эхом взмывал под высоченные своды основного зала, и девушке в который раз стало неловко – как бы она ни старалась, всё равно ходить бесшумно здесь просто невозможно. Не в центральном проходе. Между стеллажами-то как раз это было более чем реально – тем лежали вытертые, но исправно выполняющие свою функцию ковровые дорожки, а вот главный подход к Владыке и Господину места сего прослушивался очень хорошо.

Старший, он же единственный, библиотекарь стоял на своём неизменном посту за конторкой, в дальнем конце зала, и чтобы получить или предъявить карточку постоянного читателя – следовало прошествовать к нему, под аккомпанемент собственных шагов. Агнессу это всегда ужасно смущало, в особенности из-за укоризненно-раздражённого взгляда, которым окидывал каждого посетителя библиотекарь. Несомненно, он осуждал любой шум, производимый в этом Храме Книги, и явно давал всем это понять.

– Здравствуйте, мистер Мерриман[1], – вежливо поздоровалась она приглушенным, на грани шёпота, голосом, когда её «позорное шествие» закончилось у конторки.

Библиотекарь, который, кажется, всю жизнь положил на то, чтобы противоречить своей фамилии, нахмурился ещё сильнее – что не значило недовольство. В равной мере это могло быть внимание, доброжелательность и даже радушие. Во всяком случае, Агнессе очень хотелось так думать.