Смерть стоит того, чтобы жить

Гробовая тишина, продлившаяся несколько секунд, затем жидкие хлопки и вот уже громовые крики, овации и восторженный топот. Счастливые, с блестящими глазами, мы стояли на сцене и держались за руки. Поклон, отступление… и новый выход на  поклон.

Путь, что мы прошли за эти две недели, все наши муки, страхи и полное погружение в иное измерение был полностью оправдан этим восторгом и аплодисментами зрительного зала.

По силе чувств это было сродни сатисфакции.

Мокрые от неимоверных физических усилий, мы стояли на сцене. Я всё не могла восстановить дыхание, но никакая тяжесть и усталость и в сравнение не шли с головокружительным удовольствием от законченного танца.

Мы улыбались. Вдруг, кто-то расхохотался и этот смех  подхватили остальные. Смех, немного похожий на истерику, в котором было и облегчение от того, что всё закончилось, и радость тому, насколько здорово всё прошло. И даже слезы, что сопровождали нашу подготовку.

У нас получилось!

Я чувствовала крепкие пальцы Джонатана, сжимающие мою ладонь, и эти пальцы были сейчас для меня самой важной и надежной частью Вселенной. Повернула голову и встретила его внимательный, проникающий в сою суть взгляд. Жесткое лицо Джонатана смягчилось; я увидела благодарность и что-то еще, более глубокое и важное. Нехотя он отвернулся и снова начал кланяться.

Зрители несли цветы; они продолжали хлопать, кричать «браво» и стремились к нам, на сцену, чтобы прикоснуться к той энергетике, которую мы сейчас излучали.

Меня саму затапливала всеобъемлющая радость. Я считывала эмоции окружавших меня людей, пила настроение, всматривалась в лица. Ошеломленные, счастливые, страдающие, завистливые, полные признания.

Что каждый из них увидел на сцене во время спектакля?

Жизнь. Свою жизнь. Как она есть, во всем её великолепии, многообразии и горе. Процесс, который она представляет.

Изнутри ты этого не осознаешь: будто едешь мимо на поезде, а  за окном пробегают дома и горы, люди и дороги. Но именно этот процесс перехода от прежнего к новому и есть жизнь: всё во Вселенной подчинено закону движения. Телесное становится духовным, смерть сменяет рождение, ненависть превращается в любовь, а страсть - в покой. И жизнь оказывается не пунктом назначения,  а путешествием между множественными точками.

Мы дали возможность зрителям выйти из поезда.

Стерли границы тел и мыслей. Показали, что жизнь - это дар, сила; и с помощью танца  провели эту силу в мир физического восприятия. Поделились каждой её частью. Мы разорвали собственные души на куски и отдали их: плохое и хорошее, счастье и гнев, нежность и страхи. Кому что хочется - держите.

Мы вынули наши сердца и протянули на раскрытых ладонях.

И они приняли дар полностью.

В этом и заключалось предназначение, лучшая награда для танцора.

Я была счастлива находиться здесь и сейчас. Быть частью, быть свободной - от прошлого, настоящего и будущего, пусть всего на мгновение. Но с чистой верой, что это и есть моя жизнь, полная любви, танца и неограниченного дара, что передавался от меня зрителям и обратно.

Мы ушли, чтобы привести себя в порядок и переодеться, а потом собрались в холле театра на небольшой фуршет. Я подхватила бокал с шампанским и сделала глоток, почувствовав, как пузырьки моментально ударили мне в голову.

- Ты была великолепна!

Я тепло улыбнулась подошедшей Маргарет.

-  Спасибо.

- Ты же знаешь, что здесь лучшие рекрутеры? Думаю, они вас всех сейчас закидают предложениями. Но Джонатан сразу дал понять, что тебя никуда не отпустит.

Маргарет сияла, думая, что я буду счастлива это услышать, но её слова отозвались лишь глухой болью где-то у меня внутри.

Нет, не буду об этом думать! Не сейчас!

Я почти натурально рассмеялась.

- Значит, ему придется за меня побороться.

- Кому это придется бороться? Никто не посмеет перейти мне дорогу.

Бархатный, ласковый голос Джонатана был еще лучше, чем шампанское. Я почувствовала себя воздушной пористой шоколадкой, которую так и норовят облизать.

А его манящий взгляд настойчиво звал меня куда-то. В глубину, откуда нет возврата. Я вздохнула. Поздно. Уже слишком поздно. Какой смысл был сейчас делать шаг в этом направлении?

- Твоя семья не приехала? - спросил хореограф.

- Нет, мы решили, что так будет лучше.

По лицу хореографа пробежала едва уловимая тень неудовольствия, но он лишь поджал губы и ничего не сказал. Я же не собиралась ничего объяснять.

Родителям и так вскоре предстоит увидеть мой Танец.

Джонатан хотел продолжить разговор, даже взял меня за руку, но на него налетели журналисты, затем все наши, да и мне не давали скучать - подходили однокурсники, кто-то начал импровизированный танец, поддержанный большинством. Только через пару часов холл начал пустеть и я, почувствовав себя опустошенной, вышла, наконец, на крыльцо глотнуть немного воздуха.

- Как ты?

Что там я говорила про шоколадку? Определенно, нет. Растаявшее мороженое будет более уместно. Удивительно, как у него получается всё время оказываться рядом со мной? Всегда быть таким близким и далеким, таким нужным и недоступным?