Конечно, первым сексом дело не ограничилось. Мы вошли в раж, и спустя три недели я уже точно знал, как и что мне нравится, а где трогать бесполезно. То же и с Айком. У него оказались до ужаса чувствительные щиколотки и шея сзади. Стоит провести по ней от затылка ногтями, и Айк готов.
В одну из наших ночей я и обратился. Оказалось, что мир во мне увидел оборотня. Вот только… даже не знаю, как сказать. Когда речь заходит об оборотнях, представляешь себе клыки, хвост, светящиеся желтым или красным глаза. Но… Да, хвост у меня есть и клыки тоже, глаза же святятся только в темноте и бесконтрольно. Чаще, если возбуждаюсь. Но, блин, с какой стати я — енот?! Обратившись, жутко испугался. А вот Айк смеялся и тискал меня не меньше получаса, приговаривая, что все отлично. Его бы на мое место! Никакой суперсилы, грозного облика или выдающихся способностей. Я просто милашка! Я даже Мирко позавидовал. Он впал в анабиоз на три дня, походил на труп, но в итоге из него сформировался кентавр. Во взрослом облике учиться ходить на четырех конечностях при двух руках оказалось весьма сложно. Видели когда-нибудь, как встают новорожденные жеребята? Мирко также трясся и заваливался на бок. Ничего, теперь гоняет рысаком по дому.
Нага я тоже увидел. Рейга обычно читает в гостиной у камина, свернув хвост кольцами, на которых устраивается Кит. Они славная пара. Наг даже разругался с семьей, назвавшей его связь с Китом «порочащей честь рода». Но Калис сдержала свое слово, приняла в свой клан Кита, что дало ему новый завидный статус. Вот только к тому времени Рейга уже переехал в особняк. Ему и без денег семьи было на что жить. Оказывается, имение, доставшееся ему от тетушки, только его и никто из членов семьи посягать на собственность не сможет. А уж когда Калис внесла свою лепту… Теперь семья Рейги присылает нам ежедневные подарки с извинениями. Подарки забираем, но Киту с Рейгой они до лампочки. Воркуют, по углам зажимаются, к «новой» родне не спешат. Им и так хорошо.
А вот Калис второй день ведет себя странно. Вчера я застукал дракониху за почесыванием живота о валун в саду. Камень крошился, чешуя летела. Калис отчего-то засмущалась и предпочла затеряться в саду. Что что-то не так, я понял уже вечером. Айк, зайдя в нашу комнату, сразу подошел ко мне и молча затащил меня к себе на колени, обнял, уткнулся в шею носом. Вампир любил это место, любил слышать мой пульс, чувствовать запах крови.
— Я буду по тебе скучать, Новок. Может, и хорошо, что придется уходить сейчас, через месяц мне было бы уже не по силам это сделать.
— Ты о чем? — обняв, я погладил его по спине. У нас же еще осталось время!
— У Калис линька начинается, она в горы полетит, шкуру менять. Ее не будет полгода, а если выезжать на лошадях, то мне до клана месяц пути. То на то и выйдет. Калис улетает через час, — тихо сказал Айк, целуя меня в висок.
— Но… Но я не готов! Я не хочу тебя отпускать, — обнял я крепче, целуя щеки и скулы Айка, жадно рассматривая вампира.
— Маленький, это пройдет. Поскучаешь неделю и забудешь, — тихо сказал вампир. — Ты же сам не хотел отношений…
Но, несмотря на свои слова, Айк целовал в ответ мои губы, нос, щеки.
— Я не хотел у огров с кем попало, — хрипло ответив, сглотнул вставший в горле ком. — Так нечестно, Айк, слишком мало времени… Мне тебя мало. Не уходи, Айк, ничего не пройдет.
— Я не могу не появиться. Это прямое оскорбление другого клана. Новок, — тяжело вздохнул Айк, прижимаясь губами к моему виску, — это лишь влюбленность.
Я не успел ответить, в комнату постучали, и вампир встал, ссадив меня на кровать.
— Мне пора, хороший мой. Прости, я думал, у нас еще месяц впереди.
Поцеловав меня в губы, Айк быстро вышел, оставляя меня навсегда. В груди что-то сжалось, я ничего не видел из-за слез. Но больно мне не было. Наверное, это шок. Смотрю на дверь и не верю, что он действительно ушел. Навсегда. К незнакомому и чужому вампиру. Как такое может быть? Я лег и обнял подушку, медленно погружаясь в собственные мысли. И что теперь делать? Айк не просто мой любовник, он наставник и друг. Я впервые признался, впервые предложил себя… Я не хотел повторения прошлой жизни. Тогда, летя с моста в воду, у меня ведь никаких картин прошлого перед глазами не пронеслось. Потому что нечего вспоминать! Всегда был сдержанным, тихим, не лез никуда и держался в стороне, а ведь запоминаются именно безумства! Они — те самые яркие пятна на холсте нашей жизни. В том мире мой холст был черно-белым, а здесь он заиграл красками. И Айк стал очень значимым для меня. Важным! Этот мир так много дал мне, я стал счастливей и уверенней, но потому и так больно, когда дернули за отросшие крылья и вернули с неба на землю. Да и не просто бережно спустили, а шарахнули. Я тихо плакал в подушку от обиды и горечи, от злости на Айка, ведь мог же он сказать раньше… Я бы подготовился, попрощался по-человечески!
В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел Ирам, прижимая ушки к голове и смотря на меня печальными влажными глазами. Он тихо сообщил: