Смерть тоже ошибается…

— Рита, — сказал я, снова открыв их, — той ночью в Эвансвилле ты могла не знать о похищении. Но ты могла прочитать об этом в газетах на следующее утро, прежде чем мы с тобой встретились в холле отеля. И у тебя были какие-то дела в банке, пока я тебя ждал, а потом еще одна встреча с банкиром… Дай угадаю. Ты боялась, что Хоуги убьет тебя, потому что ты многое знала, о многом догадалась. Он уже совершил преступление. Поэтому ты кое-что оставила в банке — например, запечатанный конверт, который следовало открыть только в случае твоей смерти. И после этого тебе уже не нужно было бояться Хоуги.

Она снова облизнула губы и произнесла:

— Эдди, я тебя почти боюсь. Ты говоришь, как… сыщик. Если бы я тебя так сильно не любила, Эдди, я бы…

Нам подали мартини. Я заплатил, но пить пока не стал. Рита сделала глоток и снова коснулась моей руки.

— Эдди, давай обо всем забудем. В субботу я забрала конверт и сожгла его. Я это сделала, потому что действительно боялась Хоуги.

Не исключено, подумал я. Может, это правда. Я хотел верить ее словам и обо всем забыть. Она была такая красивая, и я мог бы сказать: «Ладно, Рита», — и забыть обо всем, и мы бы пошли наверх в ее номер. Но я задал ей вопрос:

— Рита, какая страховая компания выплатила тебе страховку в пять тысяч долларов после смерти отца?

Она резко отдернула руку от моей.

Я должен был выяснить правду. Пока я не задал вопроса, оставался крошечный шанс, маленькая надежда на то, что это было совпадение: Вайсс нашел всего тридцать четыре тысячи долларов из сорока, которые Хоуги получил в качестве выкупа за похищенного ребенка, а моя прекрасная Рита внезапно получила пять тысяч долларов по страховке.

Теперь я понимал, что единственным случайным совпадением во всей этой истории была смерть отца Риты, позволившая ей легко объяснить наличие у нее такой большой суммы.

Рита гневно смотрела на меня с противоположного конца стола.

— Будь ты проклят, Эдди, — прошептала она.

Пока это ничего не значило. Я мог бы сказать: «Хорошо, Рита, забудем об этом. Я просто хотел узнать правду». А когда мы поднялись бы в номер, забыть стало бы легко. О, мы бы повеселились, Рита и я, когда стали бы тратить полученные шантажом деньги. Вот только эти деньги являлись частью выкупа, полученного за маленького мальчика, и косвенно привели к гибели другого мальчика — чернокожего малыша, который прекрасно танцевал.

— Ладно, Рита, забудем об этом. Я просто хотел узнать правду, — промолвил я.

Но я имел в виду совсем другое: я не смогу доказать, откуда у нее эти деньги, да и не хочу даже пытаться. Я имел в виду: давай забудем обо всем. Прощай.

Я так и не выпил второе мартини.

Выйдя из бара, я двинулся прочь. Я знал, что озеро находится на востоке, поэтому направился туда. Присел на поросший травой склон в парке и уставился на воду. С озера дул прохладный ветерок. Вскоре стало темнеть, и я пошел назад. Из аптеки позвонил в цирк и попросил к телефону дядю Эма. Девушка в фургоне администрации сообщила:

— Он в городе, Эд. Сказал, что хочет повести вас с Ритой в ресторан.

Я понял, что дядя Эм мог зайти в отель и, наверное, уже ушел, но все равно заглянул туда. Дядя сидел в холле.

— Я не знал, где тебя искать, Эд, — произнес он. — На стойке мне сказали, что Рита уехала. Вы… расстались? Ты понял, что произошло?

— Ты знал? — воскликнул я. — А мне не объяснил.

Он медленно покачал головой.

— Я не знал, Эд. Я этого боялся, но не был уверен. Ты знал ее лучше, чем я, и я решил, что если она действительно шантажировала Хоуги, ты и сам догадаешься.

— Забудем об этом. Вернемся на площадку и откроем киоск? Еще только восемь вечера.

— Мы покончили с цирком, Эд.

— Как?

— Я пришел в город, чтобы сообщить тебе об этом. Слухи, что Мори продает цирк, оказались правдой. Новый владелец — Скитс Гири. — Дядя Эм усмехнулся. — Он собирался выставить нам другие условия работы. Сдается мне, мы ему не нравимся. Я послал его ко всем чертям и продал наше барахло Папаше Дженни, а чемоданы отправил на станцию. Мы свободны, как птицы, Эд.

— Скитс не имеет права менять условия в середине сезона! — возразил я. — Твой контракт еще действует.

— Я ему так и сказал, парень. Жестами. Если присмотреться, можно заметить, что у меня подбит левый глаз. Но ты бы видел Скитса! Мы все равно не смогли бы работать под его началом, Эд, ни при каких условиях. И не волнуйся, кошелек в хорошей форме. Еще несколько месяцев голодать не будем.

— Чем займемся? — поинтересовался я.

— Пока поживем в Чикаго. Как тебе такая идея?

— Нормально.

Дядя Эм положил руку мне на плечо:

— Переживешь, сынок. С тобой все будет в порядке.

— Со мной уже все в порядке, — сказал я. — Я все обдумал. Я с этим смирился. Мне хорошо.